Величайший блеф. Как я научилась быть внимательной, владеть собой и побеждать

Идет шесть-макс турнир в Монте-Карло, последний перед моим отъездом, я продержалась уже довольно долго, это важнейшая раздача, и я пытаюсь принять решение, которое может стоить мне большей части моих фишек. Я весь день играла с пожилым русским господином (нет, не с тем самым, хотя память от встречи с сибирским волком еще свежа), и он все это время полностью соответствовал моему недавно сложившемуся стереотипу относительно таких господ: по их мнению, мое место на кухне, а не в казино. Как и одурачивший меня сибиряк, он злорадно показывал мне, как он блефовал, ставя меня в унизительное положение. Я слышала, как он хвастался, что “обыграл девчонку” (пребывая в счастливом неведении о том, что я понимаю по-русски). И еще я слышала, как он ругал другого соперника, у которого оказались тузы против его туза-короля. Он очень переживает из-за поражений. И вот мы на ривере, и он идет олл-ин. Если я заколлирую и ошибусь, я потеряю больше двух третей своих фишек. У меня на руках то, что называется “ловушкой для блефа”: я не бью ничего, кроме блефа. Да, у меня старшая пара, но если он ставит на вэлью, мои дела плохи. Я не знаю, что делать.

Пока я раздумываю, он встает со стула и начинает танцевать. Он дразнит меня, чтобы я ответила на ставку.

– Давай, коллируй уже! – кричит он.

Потом он требует включить мне отсчет времени – правила позволяют, если вам кажется, что ваш соперник думает слишком долго, подозвать служащего и попросить начать обратный отсчет. Со мной никогда так не поступали, я расстроена. В конце концов я решаю сколлировать, у него оказывается сет, и я отдаю фишки.

Не подвел ли он меня к этому? Я не могу избавиться от мысли, что так и было. Я позволила своему стереотипу заглушить мощнейший сигнал: человек поет и пляшет. Вполне вероятно, что у него хорошая карта. Даже Майк Каро, первый эксперт по теллзам и автор первой книги о них, сказал бы, что такое поведение сигнализирует о сильной позиции. Я пишу даже Каро, потому что в своей книге он не использовал продвинутые технологии анализа и некоторые его утверждения не выдержали проверку временем. Но тут все проще некуда. В этой раздаче я повела себя как осел.

И какой вывод? Очевидно, моя система CAPS куда сложнее и изменчивее, чем я думала. Я работала с этой теорией много лет, но ни разу не потрудилась присмотреться к собственным уникальным камням преткновения и тому, что влияет на мое поведение. Я так старалась научиться вычислять мотивы других, что забыла принять во внимание себя.

Мне хорошо известно, как важно правильно читать людей, если я хочу стать не просто начинающим или искусным, а выдающимся игроком. С агрессивными соперниками следует играть так, с осторожными – иначе. С тем сильным игроком – одна игра, с тем, кто кажется вам слабым и кто просто блефует – другая. И я знаю, как невероятно трудно прочитать их правильно. Тщательные наблюдения позволяют не просто отличать ложные подсказки интуиции от реальных данных, но и понять, как использовать увиденное – и заметить, если вас, в свою очередь, тоже изучают.

Вот о последнем пункте я, похоже, напрочь забыла. Я так погрузилась в чтение других, что забывала следить, чтобы не прочитали меня. Блейк смог объяснить мне, чем я выдаю себя внешне, но и только. Он не мог заглянуть мне в голову и увидеть, какая внутренняя борьба руководит моими действиями. Сложно представить все, что творилось в моей голове во время раздач, которые он анализировал. Я научилась читать внешние профили. Но как насчет психологии? Как насчет понимания чужих “почему”?

Пытаясь овладеть искусством чтения людей на этом этапе своего обучения, я проскочила важный шаг: первый человек, чей профиль – психологический, не поведенческий – нужно построить, – это ты сам. Если бы я усвоила этот урок, я бы не оказалась столь скоро после любования великолепными утесами и покер-румом под звездным небом на полу туалета в “Рио” с убытком в десять тысяч.

Очертя голову Лас-Вегас, июнь – июль 2017 года