Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа

Ну, и второе, чего не сделал Столыпин — он не решил проблему аутсайдеров. Города брали ровно столько людей, сколько им было нужно. Переселение в Сибирь? Это очень жалкое количество, но даже и из этих людей далеко не все прижились в Сибири. Там не самое простое сельское хозяйство, и там были тоже свои понятия. Вот вы знаете, например, что такое «чернолапотница»?

Д. Пучков: Нет.

Е. Прудникова: Так сибирячки называли переселенок из России. По очень простой причине: потому что у сибирячек пол в избе был чистый. Босиком можно было ходить, можно было есть, извините, с этого пола.

Д. Пучков: Возможно, у них полы были деревянные, а у тех земляные?

Е. Прудникова: Ну, это вряд ли. В Сибири с земляным полом не проживешь, не тот климат. А у столыпинских поселенок дома было грязно, и поэтому выйдет такая барышня в своих лаптях на белый сибирский снежок, а за ней черный след остается. Это не просто разный способ жизни, это совсем другое психологическое состояние. Человек хороший, успешный, достаточный — он себя в чистоте соблюдает. А человек забитый, «опущенный» — он как раз грязный. Это не просто разное поведение, это что-то очень глубокое, на уровне инстинктов. То же наблюдается и у животных, которые живут сообществами: особи, находящиеся внизу социальной лестницы, не только депрессивные, но еще и неопрятные.

Это примерчик маленький, но характерный. Дело ведь не в трудностях быта — сибирячки носили воду теми же ведрами и из того же колодца. Кое-кто из поселенцев поднимался, но поднимались очень трудно и только те, у кого были сильные работники. И даже они теплых чувств к реформаторам не питали. Не зря практически все столыпинские деревни в Сибири вставали за красных.

Д. Пучков: А их что, насильно туда отправляли?

Е. Прудникова: Нет, предлагали.

Д. Пучков: Вербовка, что ли?

Е. Прудникова: Вербовка да: «Переселяйтесь, там земля хорошая, там все хорошее…» Подъемные давали, везли по железной дороге.

Д. Пучков: Земля действительно хорошая была?

Е. Прудникова: Земля действительно была хорошая, но для хорошей земли нужны хорошая лошадь, хороший работник, хорошее хозяйство. Нужен сельскохозяйственный инвентарь.

Ссуды, конечно, предполагались — но их, во-первых, надо получить, во-вторых, ты получаешь не всю ссуду, а только остаток от того, что украдет чиновник. В итоге выходило, что людям на нормальное хозяйство не хватало.

Д. Пучков: И что получалось? Вот завербовали гражданина, вот он с семьей погрузился в столыпинский вагон…

Е. Прудникова: Столыпинский вагон — это немножко другое, но, в общем, в вагон он погрузился…

Д. Пучков: И поехал в Сибирь. Приехал в Сибирь, не имея при себе ничего, что ли, вообще? Скарб же он какой-то собрал, тогда немного было…

Е. Прудникова: Много не возьмешь. Что-то, конечно, брали, что там на одну-две телеги влезет, детей брали… Корову, лошадь, инвентарь… Им обещали всяческую помощь, как всегда бывает при переселении, но всяческой помощи не хватало, как тоже обычно бывает. При этом уезжали ведь большей частью не бедняки. То есть и бедняки тоже, но они просто использовали переселение, чтобы поменять судьбу. Например, наняться на уральские заводы или шахты. А так ехали люди, которые на что-то рассчитывали на новом месте.

Д. Пучков: И каковы результаты?

Е. Прудникова: Возьмем статистический справочник по России от 1995 года. Согласно ему, уехало чуть меньше 3 миллионов 800 тысяч человек. Вернулись обратно около миллиона — это примерно 27 %. Еще почти 350 тысяч назад не вернулись, но и своего хозяйства не завели — еще 9 %. Получаем 36 % людей, которых переселение вконец разорило. Остальные кое-как устроились, но обещанных молочных рек не получили. Их положение было однозначно хуже, чем у середняков из местного населения (напоминаю еще раз, уезжали не бедняки). Многие шли в батраки к местным, прочие перебивались, как могли. Да вот вам широко известный пример — Павлик Морозов. Это была как раз столыпинская деревня.

Д. Пучков: Герасимовка?

Е. Прудникова: Да. Это была деревня поселенцев столыпинских времен. Есть письма учительницы Павлика, которая рассказала историю Герасимовки. Это был самый север Уральской области, глухомань, леса да болота. Земли, естественно, пахотной нет, откуда она там, на новом месте? И вот прибыли туда сорок бедняцких семей из Белоруссии, стали как-то биться, корчевали лес, расчищали землю. Из нищеты так и не выбились. Летом пытались сеять хлеб, зимой уходили на заработки. Постепенно завелось в деревне несколько своих кулаков, а так нищета была страшная. Учительница вспоминала, что когда, приехав в 1929 году в Герасимовку, пошла по избам, то выяснила, что у многих детей не было никакой одежды, не в чем даже на улицу выйти, так и сидели голые на печи. А ведь двадцать лет прошло со времени переселения.