Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа

Е. Прудникова: Да, а еще раскулачивание. И вот тут-то все эти счеты и будут сводиться. В 1917 году сводили счеты за реформу 1861 года, столыпинскую реформу просто остановили, а счеты за нее сводились в 1930 году, когда пошло раскулачивание.

Таким вот образом проводилась столыпинская реформа.

Д. Пучков: И какие были результаты?

Е. Прудникова: Если мы почитаем «Википедию», то узнаем, что около 25 % крестьян взяли землю в собственность — странно, потому что противоречит другим данным. Однако, пройдя по первоисточникам, мы выясним, что товарищи из «Википедии» немножко приврали. На самом деле около 25 % крестьян за время с 1908 по 1917 год обращались к землемерам, и наши городские жители решили, что к землемерам они обращались только за тем, чтобы укрепить свои наделы. Других нужд у них не было! Но в реальности землю в собственность, по разным данным, взяли от 6–7 до 10 % крестьян. При этом где-то две трети взявших составляли именно маломощные хозяева, которые взяли землю, чтобы тут же ее продать и остаться уже без ничего. Таким образом, мы получим около 3 % столыпинских «достаточных крестьян» или, по деревенской терминологии, кулаков.

Д. Пучков: А внутри, в этих коллективах и общинах, что происходило? Как они там промеж себя общались?

Е. Прудникова: Мы уже говорили о том, что, имея сильное хозяйство, очень трудно остаться просто земледельцем. Денежка денежку просит, и глядишь — человек уже и хлебушек в долг дает за процент, и землю берет в аренду, вот уже и батраки появились, и хлеб начал скупать. А что такого? Так ведут себя все «справные хозяева», а я чем хуже? И через несколько лет мы имеем типичного мироеда. Нет, были и другие: заводили культурное хозяйство и с него жили, другие помогали односельчанам бескорыстно, без процента, но это были исключения, «белые вороны» в родном селе, люди, живущие не по обычаю. А обычай — страшная сила.

Мне вообще нравится современный подход, он воистину прелестен. В городах Российской империи жило около 15 % населения, но для городов разработана подробная градация населения. Кого там только нет — дворяне, духовенство, мещане, прислуга, рабочие, ремесленники… Даже нищих не забыли. А остальные 85 % населения — крестьяне. Просто крестьяне, и все! Этакий монолит, как косяк селедки. С общими выгодами и общими интересами. Может ли такое быть?

Между тем, в полном соответствии с советским классовым подходом, крестьяне делились на социальные группы в зависимости от своего экономического положения и отношения к средствам производства.

Итак, о верхушке мы рассказали. К ней примыкали…

Д. Пучков: Середняки?

Е. Прудникова: Как ни странно, нет. Так называемые подкулачники. Они происходили из бедноты и были связаны с кулаком экономически. Кто-то на него батрачил, кто-то одалживался хлебом, инвентарем, брал на время лошадь. Ну и, естественно, в политической жизни села защищали интересы своего «благодетеля». А бедняков на селе было 75 %, и не меньше половины из них не могли без кулака свести концы с концами.

Большевики разделили бедняков еще на несколько категорий: батраки, собственно бедняки и маломощные середняки. Батраки — это хозяева, в экономике которых собственное хозяйство существенной роли не играло. На жизнь они зарабатывали работой по найму. Таковых было процентов около двадцати. Еще примерно столько же — по советской терминологии бедняки — пашню имели, но прокормиться с нее заведомо не могли. Эти две группы примерно совпадают с количеством безлошадных крестьян. Верхняя бедняцкая группа — это так называемые маломощные середняки: лошадь есть, но хлеба все равно не хватает. Хозяева, способные кое-как, впроголодь и с лебедой, прокормиться до нового урожая, составляли верхнюю границу этой группы. Все эти люди в большей или меньшей степени экономически зависели от односельчан. Дальше шли середняки — эти хозяева были независимы, их интересы с кулацкими не пересекались. Ну, и особняком стояли так называемые «культурники».

Д. Пучков: Кто это такие?

Е. Прудникова: Культурник — это советский термин, но такие хозяева встречались и до революции. Это крестьянин, который имеет достаточно сильное хозяйство, при этом, может быть, даже нанимает батраков, имеет большой надел, выращивает и получает достаточно хороший урожай, может быть, даже целых 100 пудов с десятины, который более-менее знает, что такое агрономическая наука. В общем, человек, который внедряет передовые методы на селе. Это и есть столыпинский «достаточный крестьянин».

Д. Пучков: И много таких было?

Е. Прудникова: Исчезающе мало. В лучшем случае один-два процента. Это не социальная группа, это призвание. Без призвания выбившийся в зажиточные крестьянин очень скоро сбивался на легкий кулацкий хлеб.

Д. Пучков: Отличие было принципиальным?