Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа

Е. Прудникова: Кардинальным. Кулак богатеет не с земли, он может вообще земли не иметь, ему это просто не нужно. У кулака два совершенно других источника дохода. Во-первых, это сельское ростовщичество, которое приобретало очень интересные формы. Вы знаете, что такое «исполу»?

Д. Пучков: Слово слышал, значение — нет.

Е. Прудникова: «Исполу» значит «из половины». Выглядит это так: весной, когда крестьянину нечем кормить детей и нечем сеять, он идет к кулаку, кланяется, тот дает ему несколько мешков зерна на семена, на еду и говорит: за это отдашь половину урожая. Это называется «исполу».

Д. Пучков: Тому, естественно, деваться некуда.

Е. Прудникова: Тому деваться некуда, он соглашается.

Д. Пучков: А если неурожай или неважно уродилось, чем это для него закончится?

Е. Прудникова: Это получается риск кулака. Урожай может и семян не оправдать. Но ведь следующей весной все начнется заново. То есть основной достаток кулака — это сельское ростовщичество. Почему середняки не бывали подкулачниками? А им это просто не нужно, они сами кормились. Подкулачниками всегда бывали бедняки. Сегодня ты кулаку не подквакнешь, завтра он тебе хлеба не даст.

Д. Пучков: Многие не в курсе — я когда-то работал ростовщиком. Главное — это не дать деньги, главное — это деньги забрать, вместе с процентом. А для того, чтобы их забрать, надо иметь при себе ОПГ, организованное преступное сообщество из граждан, которые будут эти деньги выколачивать из должников.

Е. Прудникова: Там не деньги, сельское ростовщичество — оно натуральное…

Д. Пучков: Неважно. Все равно, что отнимать…

Е. Прудникова: Там все проще. Осенью не вернешь, весной не получишь. Кроме того, у сельского авторитета много способов испортить человеку жизнь до полной невозможности существовать в этой деревне.

Еще один способ тоже входит в число натурального ростовщичества. У человека денег нет и зерна нет, тогда, допустим, берут его земельный надел. У одного взял землю за долги, другой ему эту землю за долги обработал, урожай полностью идет кулаку.

Д. Пучков: Извиняюсь, перебью. Когда пошел процесс раскулачивания, то началось сведение счетов. Оно как раз так и выглядит — и ты за это ответишь, и ты, и ты, и не важно, кто ты там — бедный, богатый, вы все пойдете известно куда. Сложно людей в этом винить вообще.

Е. Прудникова: Сложно, конечно. Особенно если у тебя по весне дети от голода умирали. В раскулачивании было много разных нюансов. Потом, вот еще один способ «заработка» кулака — так называемая отработка. Например, нет у бедняка лошади, а пахать надо. Он берет на неделю у кулака лошадь, и за то, что он неделю на этой лошади пахал свою полоску, он месяц работает на кулака на его поле. И наконец, еще один способ разбогатеть кулаку — это мелко оптовая скупка хлеба. Если у человека, например, есть на продажу десять пудов хлеба, он же за полсотни верст не повезет их на базар. Ну, продаст он там на двадцать копеек дороже, а толку-то? Ему надо взять у того же кулака лошадь, потом эту лошадь отрабатывать, потом переться двое суток на ярмарку. Естественно, ему удобней продать подешевле, но на месте. А кто скупает эти мелкие хлебные излишки? Кулак и скупает. Мы еще будем говорить о «хлебных войнах» 20-х годов, тогда это очень сильно сказывалось. Поэтому, как мы видим, кулак — это вообще не крестьянин. Он мог пахать, он мог не пахать. Как вспоминала одна сибирская крестьянка, у кулаков руки были белые, мягкие и пухлые. Сами они не работали, на них работали другие. Кулак — это классическая сельская мелкая буржуазия. Вот кулак, лавочник и примыкающий к ним священник, которому кто жертвовал на храм? Явно ведь не бедняки…

Д. Пучков: Священник проводил кулацкую политику?

Е. Прудникова: А что ему оставалось? Вы думаете, почему у нас была такая борьба с религией на селе в 30-е годы? Вовсе не потому, что так сильно Бога не любили.

Д. Пучков: Это к Богу не имело отношения.

Е. Прудникова: Вот именно. Борьба с религией имела под собой вполне конкретную антиколхозную агитацию. Священник пил чай с кулаком, священник пил чай с лавочником, он всегда держал их сторону, и поэтому, когда началась коллективизация, тут же появились проповеди на тему огненных дождей, которые будут падать на колхозников, и черных могил, которые летают по небу и тоже падают на колхозников.

Д. Пучков: Черная могила?!

Е. Прудникова: Да, черная могила. Это из реальных проповедей времен коллективизации. И вот на селе рулила, как говорили большевики, «тройка» — кулак, лавочник, священник. Супротив священника как такового я, как православная, не имею ничего, но в данном случае религия становилась заложницей их антигосударственной деятельности.