Великая Белая Бездна

Скарсдейл, как всегда, пришел в себя первым. Он снова шагнул вперед, отводя от лица носовой платок, который прижимал к ноздрям. В его глазах светился энтузиазм.

— Вы когда-нибудь видели подобное? — спросил он у Прескотта. — Священные животные? Рабы или домашние питомцы гигантских существ, построивших эти туннели?

— Отвратительно, но, несомненно, увлекательно, — сухо сказал Прескотт. Тем не менее, я уловил в его голосе то же волнение, что вдохновляло профессора. — Вы наблюдаете, профессор, сходство со священными галереями бабуинов в гробницах древних египтян?

— Вот именно, — усмехнулся Скарсдейл. — Я рад, что это сходство не ускользнуло от вас. Однако, в отличие от мумифицированных останков у египтян, эти существа очень быстро разлагаются.

Он поскреб носком толстого сапога для верховой езды склизкую массу перед собой. За пятнадцать минут существо растаяло и испарилось, не оставив на полу ничего, кроме горстки высыхающих перепонок и нескольких более толстых мускульных частей туловища.

Я извинился перед профессором за то, что не успел сделать никаких фотографий.

— О, все в порядке, Плоурайт, — небрежно сказал Скарсдейл. — Сейчас мы вскроем еще один сосуд, и вы сможете получить свои фотографии. А после этого нам нужно будет возвращаться.

Он взял у меня радиомикрофон и начал диктовать Ван Дамму поток подробностей. Тот, судя по его комментариям, был взволнован не менее нашего руководителя.

— И надо же было этому произойти, когда я остался дежурить, — раздраженно бросил доктор.

— Не волнуйтесь, Ван Дамм, — успокоил его Скарсдейл. — Здесь достаточно материала для сотни полевых работников. Мы вернемся в течение получаса.

Скарсдейл прервал связь, а затем они с Прескоттом опустошили еще один сосуд. Они просто разбили его своими молотками, и хотя на сей раз я был готов к ужасному зрелищу, вид отвратительных глаз, уставившихся на меня снизу вверх, мешал моим дрожащим рукам сфокусировать камеру. Я все же сумел сделать около дюжины отличных снимков этого существа, прежде чем оно разложилось, как и первое. Я не мог не вспомнить рассказ Эдгара По о мистере Вальдемаре, превратившемся в «отталкивающую гниющую массу»[9].

Мне показалось, что все мы шли очень быстро, когда оставили галерею позади и направились обратно в Третий лагерь.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

1

Мы провели два дня в галерее, которую Скарсдейл и Ван Дамм назвали «Галереей мумий». Как только возбуждение от нашего открытия улеглось, мы все занялись своими задачами. К моему крайнему неудовольствию, Ван Дамм и Скарсдейл настояли на том, чтобы открыть еще больше запечатанных сосудов с их отвратительным содержимым, хотя, я полагаю, человеку с научным складом ума их энтузиазм был понятен. Чувства остальных участников экспедиции были более прозаическими и притупленными. Я с некоторой неохотой согласился сфотографировать еще несколько мерзостей из сосудов; те, как и их предшественники, быстро испарились, превратившись в студенистую гниль.

Мы не имели ни малейшего представления о созданиях, которые бальзамировали «кузнечиков». В галерее мы не нашли ни изображений, ни комнаты для бальзамирования, ни инструментов, ни оборудования для трепанации. Не было и никаких надписей, кроме символов на стенах и сосудах. И все-таки я понял, что Скарсдейл и, возможно, Ван Дамм немало знали о странной древней расе инженеров и фантастических строителей, создавшей эти могучие подземные выработки тысячи лет назад.

Мы еще не продвинулись дальше Галереи мумий; ее длина составляла не менее юоо метров, и, по самым скромным оценкам, в помещении находилось более 10 000 странных сосудов. Ван Дамм и Скарсдейл открыли по меньшей мере дюжину контейнеров, и каждый вечер допоздна беседовали, обсуждая различные теории. Галерея заканчивалась портиком, похожим на тот, через который мы вошли. За ним шел еще один массивный пролет каменных ступеней, которые спускались на более низкий уровень и скрывались из виду в густом тумане. Как ни странно, в том месте все еще дул сильный ветер с севера; пар вздымался клубами, но всякий раз словно формировался заново, образуя непроницаемое облако, постоянно находящееся в движении.

Холден провел химический тест на ступенях, самой северной из достигнутых нами точек, и сообщил, что обнаружил сильную концентрацию серы, но не нашел ничего ядовитого. Мы поставили наши палатки в Четвертом лагере, рядом с обелиском со странными иероглифами, и радовались хоть какому-то укрытию от песка, летавшего по этой пыльной равнине. Странно было сознавать, что тот же песок был разбросан тут и там по поверхности этой огромной каверны (чей размер, правда, мы были не в состоянии оценить), и одни и те же крошечные песчинки устало кружились в воздухе на протяжении тысяч лет.