Великая. История «железной» Маргарет

Вторым событием стало избрание польского Папы в сентябре 1978 г. Иоанн Павел II зажег в Восточной Европе революцию, которая сильно покачнула советскую империю.

И наконец, появление Рональда Рейгана в качестве претендента на роль американского президента. Я познакомилась с губернатором Рейганом вскоре после того, как стала лидером Консервативной партии в 1975 г. До этого я кое-что о нем знала потому, что Дэнис однажды вечером в конце 1960-х вернулся домой, расхваливая замечательную речь Рейгана, которую тот произнес в Институте директоров. Я прочла текст и поняла, что имел в виду Дэнис. Когда мы познакомились лично, я была покорена его обаянием, чувством юмора и прямотой. В последующие годы я читала его речи, в которых он выступал за сокращение налогов, видя в этом корень накопления капитала, и за укрепление обороны вместо политики ослабления напряженности. Я также прочла некоторые его обращения к жителям Калифорнии, с которыми он выступал раз в две недели и которые его пресс-секретарь регулярно пересылал мне. Я была с ними согласна. В ноябре 1978 г. мы снова встретились в моем кабинете в Палате.

В ранние годы Рональда Рейгана не принимала большая часть политической элиты, потому что он был аутсайдером с правыми взглядами. (Я где-то это уже слышала раньше.) Теперь многие серьезные республиканцы смотрели на него как на гарантию возвращения в Белый дом. Чего бы Рональд Рейган ни достиг на этом пути, он не сделал этого за счет своих убеждений. Когда он покинул мой кабинет, я подумала, как сильно бы изменился мир, если бы такой человек стал президентом Соединенных Штатов. Но в ноябре 1978 г. такая возможность казалась маловероятной.

Глава 11 Школа власти

Перевод Резницкая Т.В.

Лидер оппозиции, март 1977 – март 1979

Либерально-лейбористский пакт не выполнил ничего из обещанного. Он не остановил продвижение социализма: в действительности он удержал лейбористское правительство у власти и дал ему возможность завершить национализацию авиационной и судостроительной промышленности. Не нес он ответственности и за хрупкое восстановление экономики, которое постепенно укрепило политическую позицию Лейбористской партии в 1978–1979 гг. Возрождение стало результатом финансовых мер, установленных МВФ за несколько месяцев до того, как был заключен пакт. Он не помог мистеру Каллагену победить левых, на самом деле левые оказались достаточно сильны, чтобы за несколько лет захватить власть в партии.

Реальная польза была совсем другой и совершенно непреднамеренной. Во-первых, тот факт, что Либеральная партия продемонстрировала свою близость лейбористскому подходу, стал знаком для потенциальных сторонников консерваторов, которые флиртовали с либеральной идеей как цивилизованной альтернативой социализму. Во-вторых, как теперь понятно, в марте 1977 г. мы еще не были готовы сформировать то правительство, которое смогло бы добиться долгосрочного изменения политического курса.

Все изменилось лишь после забастовок зимой 1978–1979 гг. Возрождение правительства было настоящим, пусть и хорошо замаскированным благословением для меня. Я извлекла много пользы из двух изнурительных лет, прежде всего, научилась добиваться того, чего я хочу, даже будучи в меньшинстве, успешно участвовать в прениях. Кроме того, у меня появилась возможность продемонстрировать самой себе и остальным наличие у меня неуловимой «интуиции» («инстинкта»), качества, которое либо есть, либо его нет от рождения, и которое обостряется и полируется в трудных ситуациях.

Но политическая реальность во времена заключения либерально-лейбористского пакта было скверной. Наша популярность была отражением неудач лейбористского правительства. Теперь, когда был наведен некоторый порядок в государственных финансах, мы должны были предложить свою альтернативу. Нам следовало представить убедительный анализ ситуации и комплекс политических решений. Я очень хотела это сделать, но знала, что по таким вопросам, как влияние профсоюзов, политика доходов и государственные расходы, в теневом кабинете нет согласия. Все разногласия, которые мучили нас все эти годы и которые мы пытались свести к минимуму, соглашаясь «принять решение», коренились в этой базовой проблеме.

Затем случилось так называемое «дело «Грунвика». Это был явный случай откровенного злоупотребления профсоюзов своим влиянием. Парадоксальным образом это нанесло вред и нам, на кого профсоюзы смотрели с нескрываемой враждебностью, и лейбористам, которые были их друзьями.