Великая княгиня Елизавета Федоровна. И земная, и небесная

Год процветания империи, ставший знаковым во всей нашей истории, год, на который потом всегда равнялись: в 1913-м было столько-то, производилось столько-то, добывалось столько-то и так далее для сравнения с тем, как сейчас. Первым днем торжеств назначили четверг Масленицы 21 февраля – 300 лет назад земский собор в Москве избрал на царствие Михаила Федоровича Романова, и далее празднование, перепрыгнув через Великий пост, продолжалось до осени. Монетный двор отштамповал юбилейные рубли и напечатал четыре вида медалей – золотые, серебряные, темно-бронзовые и светло-бронзовые, на пятиконечных колодках, украшенных черно-желто-белой лентой. Многочисленные сувенирные изделия изготавливались с символикой юбилея. Здания всех городов украшались флагами, двуглавыми орлами, портретами Николая II и Михаила I, между которыми старались подчеркнуть сходство, особенно в пышнобородости и пышноусатости. Фабрика французского парфюмера Анри Брокара, в России ставшего Генрихом Афанасьевичем, продолжала процветать и после его смерти, а к юбилею 1913 года выпустила духи «Любимый букет императрицы» с изображением Екатерины II на коробке. Говорят, что на основе ароматов этих духов появились знаменитые «Шанель № 5», а в советской России духи «Любимый букет императрицы», только в несколько удешевленной формуле, будут выпускаться под названием «Красная Москва».

Как раз в этом году к предстоящему празднованию 300-летия Дома Романовых появились колоды игральных карт «Русский стиль», повторяющих костюмы участников придворного бала в Зимнем дворце. Эскизы для них разработали на немецкой фабрике карточных игр фирмы «Дондорф» во Франкфурте-на-Майне. А отпечатаны колоды были в Петербурге на Александровской мануфактуре – Императорской карточной фабрике. Государство имело монополию не только на водку, но и на игральные карты.

Знала ли Елизавета Федоровна о том, что стала крестовой дамой? Думается, что, превратившись в настоятельницу обители, она уже к картишкам не притрагивалась, но поскольку карты были изготовлены к юбилею Дома Романовых, об этом, скорее всего, ведали многие, а Романовы – среди первых. Не исключено, что и на Большую Ордынку кто-нибудь привез такую колоду, и великая княгиня не могла не узнать саму себя в крестовой даме. В червовой – великую княгиню Ксению Александровну, в пиковой – фрейлину Марию Воейкову, в бубновой – фрейлину Александру Толстую. В крестовом валете – Владимира Федоровича Джунковского. Пиковый валет – лейтенант Волков, адъютант великого князя Алексея Александровича. Червовый валет – младший брат государя Михаил Александрович в полевом наряде царевича XVII века. Бубновый валет – великий князь Андрей Владимирович. Червовый король – сам император Николай II в одеждах царя Алексея Михайловича. Бубновый – шталмейстер высочайшего двора Николай Гартунг в костюме боярина. А где же Сергей? Ну, конечно же, крестовый король! Черты лица не совсем как у Сержа, но общее трагическое выражение, а главное – одежда, это один из нескольких костюмов, которое были сшиты для него к незабываемому историческому балу. Поверх кафтана с высоким воротником и по окружности короны – белые горностаевые меха с черными кисточками хвостов. Да и логично: если она крестовая дама, то Серж – крестовый король!

В первый день после Рождества на Троицком подворье Елизавета Московская посетила Макария (Невского) – нового Московского митрополита, уже старенького, ему было под 80. Они очень любезно пообщались, и впоследствии Макарий станет частым гостем на Большой Ордынке. Миссионер, просветитель Алтая, где его почитали как святого. Там он ввел общенародное пение, когда вся паства поет вместе с хором, пытался ввести то же и в Москве. Внешне он походил на всемосковского любимца, незабвенного митрополита Филарета (Дроздова), но такой же любви в Первопрестольной не снискал, и ходили слухи, что своим назначением он обязан дружбе с Григорием Ефимовичем.

Торжества 21 февраля в Петербурге возглавил Григорий… только, конечно же, не Распутин, а патриархАнтиохийский, православный араб Григорий IV, многие годы сотрудничавший с Императорским Православным Палестинским обществом. Он прибыл в Россию просить помощи для своей патриархии, а пока удостоился чести возглавить празднество, во время которого громогласно читал Евангелие на древнем арамейском – языке Иисуса Христа.

Отправляясь на торжества в Питер, Элла, безусловно, волновалась – не будет ли там фигурировать Распутин. И Григорий Ефимович в те масленичные дни пребывал в городе, но к торжествам его благоразумно не допустили. Однако от греха подальше Елизавета Федоровна вечером же 21 февраля, обозначив свое присутствие, уехала обратно в Москву. У нее имелось оправдание – находился при смерти управляющий ее конторой Александр Павлович Гжельский, он и умер 22 февраля, хоронили на Ваганьковском.