Великая княгиня Рязанская

– Отчего же тогда, – не унялся Юрий, – Васяткиного прадеда Олега хулят, что не поддержал князя Дмитрия?

И вместо ответа получил деревянной ложкой по лбу. Отец очень метко достал его ложкой через стол – у неё был длинный черенок.

– Надо уметь задавать вопросы, – сказал он спокойно.

Она запомнила наставление, свой вопрос нынче задала умеючи. Оказавшись в чужой стае, она приняла её правила. Ей суждено выступать против своих. Со своими бороться за власть. Этого хитромудрые родственники не предусмотрели.

Анна припала губами к холодному серебру ризы, сказала шёпотом:

– Бог покарает меня за отступничество, за властолюбие, за грехи пращуров моих…

И тут громыхнуло, да так, что задребезжали стёклышки в окнах. Анна рухнула на стул, крикнула негромко:

– Девки! – Громыхнуло второй раз. – Вьюшки, окна!

Девки не шли: зубоскалили, видно, с рындами где-нибудь в переходе или на лестнице, а то и во двор выбежали свежего воздуха дохнуть. Она несмело поднялась и с опаской подошла к окну, надеясь, что это не кара божья, а начинается обычная гроза. Кусок неба над островом был по-прежнему чист, но мужики, что приглядывали за палом, оставили работу и смотрели куда-то в сторону Глебовской башни. Дворовых же не было видно, хотя они и не расправились с кустами окончательно: на траве под уцелевшими вишнями валялись топоры и пилы. Неужели набег?

– Княгиня-матушка, напугалась, чай? – спросила, едва справляясь с одышкой, девка, – со двора вбежала. – Не бойся. Пушку испытывают, ту, что пять лет тому назад купили! Без дела стояла. Воробьи в ней вывелись. Прости, что убежала без спросу, уж больно поглядеть хотелось, как палит.

Анна в растерянности кивнула. Её поразило, как девка весело говорит о пушечной пальбе, словно речь идёт о новом святочном игрище. Впрочем, можно было понять глупую: ей лет десять всего и было, когда татары напали на Рязанское княжество и были побиты далеко от Переяславля. Из пушек тогда не палили, их приобрели позже. Анне и самой любопытно было бы взглянуть, как заряжают пушки, как далеко летят ядра, но не во время же надвигающейся опасности любопытствовать.

– А что, князь был при пальбе?

– Нет, он посла принимает, то есть гонца, – ответила девка, не придав значения сказанному.

– Гонец прибыл из Москвы? И ты молчишь! – Анна махнула рукой, отсылая девку. Та попятилась в дверях и в них столкнулась с князем. Остановилась, не зная, что делать – пропустить его с поклоном или самой прошмыгнуть между ним и дверным косяком. Прошмыгнула – молодая была, неучёная, хотя из хорошей семьи.

Василий не обратил внимания на неучтивость, заговорил от порога:

– Ахмат захватил Олексин. Перерезал всех жителей.

– Боже мой! А что же москвитяне?

– Иван послал к Олексину воевод Фёдора Давыдовича, Данилу Холмского да Ивана Стригу-Оболенского с их ратями, но они не успели наладить переправу через Оку, не было лодок. Стояли напротив города не в силах помочь. Ахмат бесчинствовал, потешаясь над ними.

– А где Юрий?

– Брод охраняет через Оку. Да ты не тревожься: он не один, там ещё двое воевод с ратями, князь Василий Михайлович со своим полком. Иван ведёт туда главные силы.

Василий обнял за плечи подошедшую к нему жену, прошёл с нею в глубь горницы, к столу, усадил на стул, сам сел на скамеечку для ног.

– Испытание москвитян ждёт нешуточное, – сказал он, перебирая и слегка сжимая пальцы жены, так же делал и Ванятка, когда волновался, искал защиты у матери, – Ахмат движется вдоль Оки к броду…

– Может, он на нас повернуть хочет?

– Мы ему сейчас не нужны. Он намерен покарать Ивана за ослушание, за превышение данной ему Ордой власти. То есть за то, что Иван без разрешения на то Ахмата подчиняет себе соседние княжества.

– Но это же не нынче началось, – возразила Анна, – ещё покойный батюшка…

– Да, вначале татары как бы и потворствовали объединению – лучше с одним дело иметь при сборе дани, чем со многими. Не сразу сообразили, что объединение против них и обернётся. Соберёт Иван у них в тылу царство не меньше Золотоордынского – прощай, дань! Уже сейчас Иван утаивает её немалую долю.

– Что-то я не слышала про это, – усомнилась Анна только в последнем доводе.

– Зато люди верные и слышали, и видали. Не зря же Иван мать в Ростов отправил с Ваняткой, с братичем нашим: «знает кошка, чьё мясо съела», готовится к большой битве.

Василий поднялся со скамеечки, стал разглядывать лежащую на столе икону и, не поворачиваясь к Анне, сказал тихо, словно разговаривая с собой:

– Может, всё-таки нападём на Ахмата сзади, пока он брод будет переходить?