Великая разруха Московского государства (1598-1612 гг.)

Борисъ, услыша о появленіи Лжедмитрія, прямо сказалъ боярамъ, что это ихъ рукъ дло. Личность самозванца до сихъ поръ остается загадочной. По мннію, идущему отъ самого Бориса, это былъ сынъ галицкаго мелкаго дворянина Юрій Отрепьевъ, въ иночеств Григорій, который служилъ въ Москв холопомъ у бояръ Романовыхъ и у князя Черкасскаго, затмъ сдлался монахомъ и за книжность и составленіе похвалы московскимъ чудотворцамъ взятъ былъ къ патріарху въ книгописцы и тутъ съ чего-то сталъ говорить, что онъ будетъ царемъ въ Москв. Ему предстояло заточеніе, но какіе-то сильные люди укрыли его, и онъ бжалъ въ Литву въ то самое время, когда гнвъ Бориса обрушился на романовскій кружокъ. Большинство историковъ въ Лжедмитріи признаютъ Отрепьева. Н. И. Костомаровъ говоритъ, что ничего не знаетъ объ его личности, а В. С. Иконниковъ и графъ С. Д. Шереметевъ видятъ въ немъ настоящаго царевича. Несомннно одно, что Отрепьевъ участвовалъ въ замысл бояръ, такъ какъ есть извстіе, что онъ пріхалъ въ Москву вмст съ Лжедмитріемъ, а потомъ былъ сосланъ имъ за пьянство. Въ Литв Лжедмитрій во время болзни, находясь слугою у русскаго ополячившагося князя Адама Вишневецкаго, открылъ свое царское происхожденіе. Первые, пустившіе въ ходъ самозванца, въ польскомъ обществ, были Вишневецкіе и Мнишекъ. Какъ только онъ основался у Мнишковъ въ ихъ Самбор, въ Галиціи, около него явились францисканцы, которые овладли его умомъ и склонили въ латинство; іезуиты продолжали ихъ дло, а ловкая панна Марина Мнишекъ завладла сердцемъ юнаго царевича. Король польскій Сигизмундъ III, фанатическій ученикъ іезуитовъ, подавлявшихъ тогда православіе въ западной Россіи, поддержалъ Лжедмитрія деньгами и разршилъ ему набрать войско.

Такимъ образомъ Лжедмитрій явился въ Московское государство сильнымъ искателемъ престола; ему предались не только казаки, но цлые города. Вотъ почему давались легко побды самозванцу надъ царскими войсками. Борисъ Годуновъ, потрясенный волненіемъ, внезапно умеръ 13 апрля 1605, года; войско и народъ Москвы присягнули 16-лтнему сыну его еодору, который, видя, что князья Шуйскій и Мстиславскій не предпринимали ршительныхъ дйствій противъ сидвшаго въ Путивл самозванца, послалъ Басманова, но онъ со всмъ войскомъ перешелъ на его сторону, и вс высшіе бояре признали Лжедмитрія настоящимъ царемъ.

1 іюня 1605 г. явились въ Москву отъ Самозванца Плещеевъ и Пушкинъ и читали въ одной изъ слободокъ грамоту, адресованную москвичамъ, въ которой описывались спасеніе царевича и его военные успхи. Въ конц грамоты общались народу всевозможныя льготы. Плещеева и Пушкина народъ повелъ на Красную площадь, гд снова читали грамоту. Народъ, не зная чему врить, ршилъ спросить Василія Шуйскаго, который совершенно отрекся отъ своихъ прежнихъ показаній и уврилъ, что царевичъ былъ спасенъ, а убитъ поповскій сынъ. Посл этого чернь бросилась въ Кремль, схватила царя еодора съ матерью и сестрой и перевела ихъ въ прежній Борисовъ боярскій домъ, а затмъ стала грабить иноземцевъ, «пріятелей Борисовыхъ». Вскор пріхали въ Москву отъ самозванца князья Василій Голицынъ и Масальскій; они сослали патріарха Іова въ Старицу, убили царя еодора и его мать, а родню подвергли ссылк и заточенію.

20 іюня 1605 г. Дмитрій торжественно въхалъ въ Москву, при чемъ народъ въ своемъ увлеченіи не замчалъ, что мнимаго государя окружали поляки, а позади шли русскіе бояре; что на Красной площади церковное пніе заглушали трубы и литавры, когда Дмитрій прикладывался къ иконамъ на Лобномъ мст, а въ Успенскомъ собор его привтствовалъ рчью католическій монахъ-іезуитъ. Черезъ четыре дня былъ поставленъ новый патріархъ, грекъ Игнатій, одинъ изъ первыхъ признавшій самозванца. Затмъ возвращены были изъ ссылки Нагіе и Романовы, а старшій изъ нихъ, Филаретъ, сдланъ митрополитомъ ростовскимъ. За матерью Дмитрія — инокиней Марой Нагой, здилъ князь М. В. Скопинъ-Шуйскій; въ іюл ее привезли въ Москву, и она трогательно признала самозванца за сына. Новый государь каждый день бывалъ въ боярской дум и легко разршалъ самые трудные вопросы, самъ обучалъ ратныхъ людей. Не спалъ посл обда, а запросто вмсто того бродилъ по Москв, заходя въ лавки торговыхъ людей; одвался по-польски самъ, а равно также одлъ свою стражу. Словомъ, не признавалъ этикета, «чина», подобающаго царскому сану. Преданный его слуга П. . Басмановъ признавался иностранцамъ, что царь — не сынъ Ивана Грознаго, но его признаютъ царемъ потому, что ему присягали, и лучшаго царя теперь и не найти. Дло князей Шуйскихъ, распространявшихъ слухи объ его самозванств, онъ отдалъ на судъ всей земли и созвалъ земскій соборъ, приблизившійся къ типу народно-представительнаго, съ выборными отъ всхъ сословій. Приговоренныхъ къ смертной казни Шуйскихъ онъ послалъ въ ссылку и вскор им возвратилъ боярство и простилъ. Это обстоятельство свидтельствуетъ, насколько Лжедмитрій считалъ себя «прирожденнымъ» царевичемъ.

^{_{Рис.: Подпісь Дмитрія самозванца.}}