Великая война. 1914–1918

Впрочем, предел прочности есть у любой армии. Он может быть превышен, когда солдаты боевых частей приходят к выводу (не важно, верному или нет), что шансы остаться в живых перешли границу между возможностью и вероятностью, то есть случайный шанс погибнуть превратился в статистическую определенность. Французы достигли этого предела в начале 1917 года, когда число погибших сравнялось с численностью пехоты на передовых позициях. Более 1.000.000 павших на поле боя — это больше, чем 135 пехотных дивизий французской армии. Таким образом, солдат мог вычислить, что шансы — случайный фактор — складываются не в его пользу, или, как выражались британские рядовые, «выпал его номер». К осени 1917 года потери итальянской армии, в состав которой входили 65 пехотных дивизий — 600.000 солдат и офицеров, составили 571.000 человек убитыми, и ощущение, что «выпал его номер», могло стать массовым. «Как это ни удивительно, накануне одиннадцатой битвы при Изонцо, проходившей на плато Бианзицца с 19 августа по 12 сентября, боевой дух был высоким. Главной причиной этого стала надежда, что это будет последнее, решающее сражение войны»[565]. Результат оказался обескураживающим. «Потери армии составили 100.000 человек, а в результате продвижения вперед итальянские позиции стали еще более уязвимыми, чем прежде. К концу второй недели сентября в это масштабное сражение бросили 51 дивизию… а окончание войны казалось таким же далеким, как раньше».

Далеким не для австрийцев, хотя они снова попросили помощи у немцев. Австрии пришлось обратиться за поддержкой к Германии весной 1915 года, когда успехи русских в Галиции привели к падению Пшемысля и Лемберга, а теперь причиной подобной просьбы стало давление итальянцев во время одиннадцатой битвы при Изонцо. 25 августа император Карл писал кайзеру: «Опыт, который мы приобрели в одиннадцатой битве, убедил меня в том, что в двенадцатой нам придется гораздо тяжелее. Мои командиры и храбрые солдаты пришли к выводу, что такую неудачную для нас ситуацию можно предотвратить наступлением, но у нас нет для этого необходимых средств, то есть войск»[566]. Он просил немцев сменить австрийские части на Восточном фронте, чтобы освободившиеся дивизии можно было перебросить на Изонцо. В конечном счете император согласился, что немецкие войска лучше задействовать непосредственно против итальянцев (на этом настаивал Людендорф), и после того, как был рассмотрен и отвергнут план отвлекающего наступления из Тироля, семь немецких дивизий, объединенных с шестью австрийскими в новую 14-ю армию, перешли в контрнаступление на Изонцо. Немецкие части прошли тщательный отбор. Среди них была 117-я дивизия, имевшая богатый опыт боев в Карпатах, 200-я дивизия, в состав которой входили подразделения лыжников, и также знаменитый Alpenkorps, баварская горная дивизия, в одном из подразделений которой, вюртембергском горном батальоне, служил командиром роты молодой Эрвин Роммель.

Для двенадцатого сражения при Изонцо немцы и австрийцы сосредоточили 35 дивизий против 34 итальянских и 2430 пушек против 2485. Этого было явно недостаточно для прорыва или даже — по обычным меркам — для начала наступления, однако Кадорна, главнокомандующий итальянской армией, увлекся непрерывными атаками, не принимая в расчет то, что противник рано или поздно примет контрмеры, а потом и вообще сделал все, чтобы облегчить ему задачу. Захватив большую часть долины горной реки Изонцо, Кадорна, сам того не желая, устроил себе ловушку в тылу. Форсировав водную преграду, он продвинулся недостаточно далеко и оставил в руках врага два плацдарма, которые давали возможность нанести удары по долине с севера и с юга и сомкнуть кольцо вокруг его 2-й армии.

Именно таким был австро-германский план. Его осуществлению в значительной мере способствовал своими действиями Кадорна — главнокомандующий держал основные силы на передовых позициях, где они с большой вероятностью были бы отрезаны, а резервы разместил слишком глубоко в тылу, так что они не успевали вовремя прибыть на передовую в случае необходимости[567]. Между ними практически никого не было. Ситуация не менялась, хотя в октябре уже были явные признаки того, что враг готовит наступательную операцию. Кадорна не сумел определить направление удара, поскольку штабные офицеры боялись его гнева и никто не решался дать совет по передислокации войск на самом уязвимом участке. Впрочем, один смельчак нашелся. Генерал Капелло, командир одного из корпусов 2-й армии, не согласился с мнением главнокомандующего, что захваченные в результате одиннадцатого сражения на Изонцо позиции следует удерживать любой ценой. Капелло настаивал на возобновлении наступления.