Великая война. 1914–1918

В первый день операции «Михаэль» победа, вне всяких сомнений, осталась за немцами, хотя они потеряли убитыми больше, чем британцы, — 10.000 человек, а ранеными 29.000 против 10.000 у противника. Некоторые британские батальоны были уничтожены почти полностью, в частности 7-й батальон шервудских стрелков (погиб практически весь личный состав, в том числе командир). Гибель десяти командиров и заместителей командиров пехотных частей свидетельствует, конечно, о стойкости отдельных подразделений. Но она говорит и о дезорганизации в войсках, поскольку старшим офицерам приходилось самим находиться на передовой, подавая своим деморализованным солдатам личный пример и платя за это жизнью. Хорошо подготовленные подразделения не теряют командиров даже при массированной атаке врага, если они сохраняют боевой дух и получают поддержку от высшего командования. 21 марта в 5-й армии не выполнялись оба этих условия. Многие подразделения, измотанные войной на истощение, которая велась в 1917 году, оказались просто не в состоянии удержать свои слабо укрепленные позиции, а у штаба 5-й армии не имелось заранее подготовленного плана на тот случай, если фронт начнет разваливаться. «Должен признать, — впоследствии писал пехотинец, принимавший участие в том бою, — что немецкий прорыв 21 марта был неизбежен. У нас не имелось ни согласованного командования, ни решимости, ни желания сражаться. Не было и взаимодействия между ротами и батальонами»[683]. Вопрос тут в причинах развала армии, а это действительно был развал. Не психологические ли они, вроде тех, которые привели к развалу французской армии весной 1917 года, русской после неудачного наступления Керенского или итальянской во время сражения под Капоретто? Во всех четырех армиях, считая британскую, потери пехоты к этому моменту составили больше 100 % численного состава, с которым они вступили в войну. Возможно, тот предел, где заканчиваются человеческие возможности, уже был достигнут.

Различия если и были, то в продолжительности психологического дискомфорта и в его масштабах. Надлом отмечался более чем в половине французских боевых частей, а для восстановления потребовался год. Итальянская армия, несмотря на то что больше всего бед было в дивизиях, сражавшихся у Изонцо, была ввергнута в общий кризис и до конца войны так из него и не вышла. Ее пришлось усиливать значительными силами британцев и французов. Русская армия, пережив несколько поражений подряд, две революции и крах государства, окончательно развалилась и была распущена. Хаос в британской 5-й армии оказался иным по своей сути и не столь масштабным. Несомненно, ее поражение действительно вызвали скорее психологические причины, и напоминало оно поражение итальянцев при Капоретто, но остальные три британские армии — 3, 2 и 1-ю — эта болезнь не затронула. Наоборот, ее довольно быстро локализовали внутри самой 5-й армии, и спустя лишь неделю после начала немецкого наступления она начала выздоравливать — наносить врагу ответные удары. Да, она далеко отступила и потеряла много солдат и офицеров, вследствие чего была значительно усилена не только своими частями, но и французскими и даже американскими, но сохранилась как единое целое. Многие соединения 5-й армии не утратили свой боевой дух, удерживали позиции и даже контратаковали.

Худшими для британцев и для всех союзников стали 24–26 марта, третий, четвертый и пятый дни немецкого наступления. В это время возникла опасность отделения британцев от французской армии и постепенного смещения их линии обороны к портам на берегу пролива, то есть того, что Людендорф запланировал как цель операции «Михаэль». Перспектива прорыва фронта встревожила высшее военное руководство Франции, точно так же, как во время кампании на Марне, однако, если в 1914 году Жоффр делал все возможное, чтобы поддерживать связь с британскими экспедиционными силами, теперь Петен, командовавший всеми французскими войсками на севере, руководствовался лишь своими страхами. 24 марта в 11 часов утра он приехал в штаб Хейга и предупредил, что ожидает атаки к северу от Вердена и поэтому не может выделить подкрепления. Его главная забота — защита Парижа. Хейг спросил, осознает ли Петен, что вероятным результатом отказа в помощи будет разделение их армий. Француз кивнул[684]. Хейг понял, что налицо кризис союзных отношений. В 1914 году в подобной ситуации помог британский Военный кабинет, который поддержал сэра Джона Френча, поэтому Хейг позвонил в Лондон и попросил повлиять на Петена. Два дня спустя в Дуллане, неподалеку от Амьена, прямо на линии немецкого наступления, состоялось внеочередное англо-французское совещание под председательством президента Франции Пуанкаре. В нем участвовали премьер-министр Клемансо, британский военный министр лорд Мильнер, а также Петен, Хейг и Фош, в то время начальник французского Генерального штаба.