Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг.

Жена ее начальника Герарди одна из первых оставила свою квартиру и упросила в одном госпитале приютить ее двух детей. В панике дама бранит открыто императрицу. Бранят Вырубову. Пущен слух, что Протопопов прячется или во дворце, или у Вы-рубовой. Идут панические слухи, что колпинские рабочие двигаются на Царское, будет погром. Разнесут дворец. Слухи дошли во дворец. Прислуга волнуется. Из Петрограда сообщили о расстреле камергера, начальника Северо-Западных железных дорог Валуева, который должен был ехать навстречу государю. Валуев хороший человек, был не только предан государю, но и действительно любил его. Предчувствуя, что государю придется возвращаться его дорогой, Валуев приехал на Варшавский вокзал. Там бушевала толпа. Дважды Валуев садился на приготовленный для него локомотив, и дважды толпа ссаживала его. «Не пускать его, — вопила толпа, — он хочет увести царя к немцам!» Третий раз Валуев пытается попасть в свой вагон. Толпа овладевает им. Готовится самосуд. Жена и дочь, работавшие в железнодорожном госпитале, бросаются за помощью к священнику. Отец Митрофан, в облачении, с крестом в руках, спешит к толпе. Ему удается уговорить рабочих отправить Валуева как арестованного в Государственную думу. Посадили в автомобиль. Дали охрану. У Измайловского моста кто-то с крыши обстрелял автомобиль. Остановились. Охрана решила, что Валуева пытаются освободить. Надо помешать. Надо расстрелять. Несчастного поставили к стене. Из проходивших солдат нашлись охотники. Составили шеренгу. Готовсь…

Валуев снял шапку, сказал, что умирает за государя императора, и перекрестился… Раздались выстрелы. Все было кончено. Кто-то обшарил карманы убитого, снял часы…

Валуев умел красиво жить, красиво сумел и умереть. Весть о его убийстве произвела во дворце тяжелое впечатление.

Вечером, около 8 часов, солдаты различных частей Царскосельского гарнизона высыпали на улицу с ружьями. Музыка играла «Марсельезу». Кричали «ура!», стреляли в воздух.

Начался военный бунт. При полной на улицах темноте, вследствие прекращения электрического света, все происходившее казалось особенно зловещим. Вооруженная толпа освободила арестантов из тюрьмы, разгромила несколько магазинов и с музыкой, песнями, с криками и со стрельбой направилась ко дворцу.

Но ко дворцу, при первом слухе о бунте, были уже вызваны по тревоге: Собственный полк, Конвой его величества, рота Железнодорожного полка и батарея воздушной охраны. Отряд уже был выстроен в ограде дворца; раскинута цепь по ограде и против главных ворот внушительно смотрели два орудия. Подошли две роты Гвардейского экипажа, вызванные из Александровки. Отряд, которым командовал генерал Гротен, был готов к какому угодно нападению. Настроение солдат и офицеров было великолепное. А шумевшие толпы то приближались к дворцу, то удалялись, не смея, конечно, начать нападение.

Вдали слышалась беспорядочная стрельба. Со стороны Софии[164] виднелось зарево.

Во дворце тревога и переполох. При первых же слухах о начавшихся в городе беспорядках во дворец приехал обер-гофмаршал граф Бенкендорф, с супругой, кавалерственной дамой. Приехал начальник дворцового управления князь Путятин с помощником генералом Добровольским. Кроме обычно живших во дворце лиц там находились: состоящий при ее величестве граф Апраксин, фрейлина баронесса Буксгевден и флигель-адъютант граф Замойский. Последний находился случайно в те дни в Царском Селе и, увидев опасность для царской семьи, счел своим долгом, как флигель-адъютант его величества, явиться в распоряжение императрицы. Жест удивительный по красоте. Единственный в те дни.

Военное начальство дворца, понимая, что всякое столкновение сторон опасно для жизни царской семьи, вошло в переговоры с мятежниками. Мятежники заявили, что, если войска охраны начнут стрелять, они тяжелой артиллерией разнесут дворец. Мятежникам ответили, что войска охраны первыми не начнут стрелять, но если гарнизон попытается сделать нападение — он получит решительный отпор. Из гарнизона предложили, чтобы дворцовая охрана отправила в Государственную думу парламентеров. А до их возвращения можно установить нейтральную зону между сторонами.

В целях безопасности царской семьи, начальство решило послать делегатов-парламентеров в Думу. Быстро назначены были представители от всех частей. Разорвана скатерть, и сделаны для всех делегатов белые на рукава повязки. Поданы камионы, и депутация под крики «ура!» выехала в Петроград. Отъезд депутации подействовал на бунтовщиков успокоительно. Лица, ответственные за охрану царской семьи, вздохнули свободнее. Еще накануне государыня отправила в Петроград для переговоров с Родзянко флигель-адъютанта Линевича, но где он и что он сделал — неизвестно. Царица волновалась и из-за болезни детей, и из-за их безопасности от столкновения сторон. Царица упрашивала предупредить столкновение.