Великая война. Верховные главнокомандующие

8. Исторические минуты отречения. Назначение Великого князя Николая Николаевича вновь Верховным Главнокомандующим Русской армией

Император Николаи встретил нас в том же зеленом салоне своего вагона-столовой. Он казался спокойным, но был несколько бледнее обыкновенного: видно было, что он провел большую часть ночи без сна. Одет он был в той же темно-серой черкеске с кинжалом в серебряных ножнах на поясе. Усевшись у небольшого четырехугольного стола, Государь стал внимательно слушать Н. В. Рузского. Последний, сидя против Императора, медленным голосом стал докладывать о всем происшедшем за истекшие часы и, дойдя до телеграммы генерала Алексеева с ответными ходатайствами старших войсковых начальников, просил Государя лично ознакомиться с их содержанием.

Затем H. В. Рузский, отчеканивая каждое слово, стал излагать свое собственное мнение, клонившееся к выводу о невозможности для Государя принять какое-либо иное решение, кроме того, которое подсказывалось советами запрошенных лиц. В конце своего доклада главнокомандующий просил выслушать и наше мнение.

Мы с генералом Саввичем, остававшиеся во все время этой сцены стоя, подтвердили в общем мнение, намеченное председателем Государственной думы и поддержанное старшими начальниками действующей армии. Наступило гробовое молчание.

Государь, видимо, волновался. Несколько раз он бессознательно взглядывал в плотно завешанное окно вагона. Затем встав и быстро повернувшись в нашу сторону, перекрестился широким крестом и произнес: «Я решился… Я решил отказаться от Престола в пользу своего сына Алексея!.. Благодарю вас всех за доблестную и верную службу. Надеюсь, что она будет продолжаться и при моем сыне…»

Точно камень, давивший нас, свалился с плеч. Минута была глубоко торжественная. Поведение отрекшегося Императора было достойно всякого преклонения.

– Нет той жертвы, которой я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России, – такими словами начиналась его телеграмма об отречении, написанная Государем тут же на имя председателя Государственной думы.

Столь же выразительными словами, полными высокого чувства к Родине, он сообщил о своем решении начальнику штаба генералу Алексееву.

Этой трогательной сценой, однако, не закончились события данного исторического дня. Манифесту, соответствующему принятому решению Государя, не суждено было быть распубликованным, с одной стороны – вследствие дополнительно состоявшегося перерешения Императора Николая II, продиктованного, по-видимому, неизлечимым характером болезни сына, об отказе его от Престола не в пользу Цесаревича Алексея, а в пользу своего брата Великого князя Михаила Александровича, а с другой стороны – вследствие телеграммы из Петрограда о прибытии вечером того же дня в Ставку двух членов Государственной думы (А. И. Гучкова[204] и В. В. Шульгина[205]). Необходимо было первоначально выяснить, чем, собственно, был вызван их приезд.

В 10 часов вечера названные депутаты прибыли в Псков. На станции они были встречены дежурным флигель-адъютантом и, минуя главнокомандующего, который, вместе со мною, поджидал их, сидя у себя в вагоне, были непосредственно приглашены к Царю. Через некоторое время из Царского поезда Государь прислал и за нами. Мы подошли к концу разговора Государя с членами думы. Кончал говорить Гучков. Император Николай II в ответ на его речь, содержание которой, по-видимому, клонилось к убеждению Царя в неизбежности отречения, коротко отвечал, что им уже принято соответствующее решение.

– Вначале я полагал, – сказал Царь, – передать Престол моему сыну, по затем, обдумав положение, переменил свое решение и ныне отрекаюсь за себя и за сына, в пользу моего брата – Михаила…

Слова эти были для генерала Рузского и меня полною неожиданностью, и я ожидал возражения на них со стороны присланных делегатов. Но они молчали. Государь встал и прошел в свой вагон, чтобы принести текст измененного манифеста. На мое сомнение, высказанное депутатам в правильности намечавшегося изменения порядка престолонаследия с точки зрения закона, я получил их успокоительные заверения. Считая свою роль этим замечанием законченной, я отошел в сторону…

Вошел вновь Император с текстом манифеста. Исполнив просьбу депутатов об изменении некоторых слов и набросав дополнительно текст двух указов Правительствующему сенату – о бытии Верховным главнокомандующим Великому князю Николаю Николаевичу и другой указ – о назначении председателем Совета министров князя Г. Е. Львова, Государь приказал изготовить эти документы для подписи. Побеседовав еще несколько минут, отрекшейся Император распростился со всеми и удалился к себе в вагон…

Я больше не видел отрекшегося Императора…