Великая война. Верховные главнокомандующие

Итак, главными идеологическими установками, которые Государь старался отразить в приказах по армии и флоту в 1915–1916 гг., были необходимость изгнания врага из пределов Российской империи и его военный разгром, единение с союзниками и вера в скорую и полную победу. Эти положения Император неоднократно повторял и в своих речах перед войсками. Так, 30 июля 1915 г. в речи перед производимыми в офицеры гардемаринами он подчеркнул, что как бы ни были тяжелы времена, Россия их переживет и останется великой, единой и неделимой. На Георгиевском празднике 26 ноября 1915 г. из уст Государя вновь прозвучало: «Будьте твердо уверены, что, как Я уже сказал в начале войны, Я не заключу мира, пока последний враг не будет изгнан из нашей земли. Я заключу мир лишь в согласии с союзниками, с которыми мы связаны не только договором, но и узами истинной дружбы и кровного родства». 20 декабря 1915 г. перед строем частей армий Западного фронта Император в который раз говорил о верности союзническому долгу и о том, что долгожданный мир не будет заключен, пока войска противника не будут изгнаны с российской земли.

Посещение Государем фронта, его особое внимание к войскам действующей армии, проникнутые высоким патриотизмом ясные и четкие приказы, несомненно, поднимали дух войск и способствовали успехам в боях. Осенние сражения 1915 г. действительно были переломными – бои на Серете, Виленская, Луцкая и Чарторийская операции имели важнейшее значение для всего Русского фронта. Совершенно справедливым и обоснованным в этой связи представляется награждение Николая II орденом Святого Георгия 4-й степени (постановление Георгиевской думы армий Юго-Западного фронта от 21 октября 1915 г.; приказ по армии и флоту от 25 октября 1915 г.).[525] Николай II стал четвертым российским монархом (после императоров Александра I, Александра II[526] и Александра III) Георгиевским кавалером. Его посещение войск армий Юго-Западного фронта в наиболее ответственный момент разворачивавшихся сражений сыграл важную роль. Единение Государя с армией, нахождение в одном строю с героями войны – все это было подчинено достижению главной цели – победы.

В постановлении Георгиевской думы были следующие слова: «Георгиевская дума усмотрела: что присутствие Государя Императора на передовых позициях вдохновило войска на новые геройские подвиги и дало им великую силу духа; что, изъявив желание посетить воинскую часть, находящуюся на боевой линии, и приведя таковое в исполнение, Его Императорское Величество явил пример истинной воинской доблести и самоотвержения; что, пребывая в местах, неоднократно обстреливаемых неприятельской артиллерией, Государь Император явно подвергал опасности свою драгоценную жизнь и пренебрегал опасностью в великодушном желании выразить лично войскам свою монаршую благодарность, привет и пожелания дальнейшей боевой славы».[527] Сам Николай II неизменно подчеркивал, что этим награждением он обязан доблести русских войск.

К выполнению функции стратегического и оперативного руководства Русской армией сам Николай II считал себя не вполне подготовленным. Но для этих целей у него имелся квалифицированный начальник Штаба – генерал М. В. Алексеев и хорошо подготовленный аппарат сотрудников Ставки Верховного главнокомандующего. Тем не менее, отдельные вопросы в сфере стратегического руководства в годы мировой войны оказались под непосредственным контролем Императора. Вполне очевидно, что с момента появления Государя в Ставке произошло изменение общей стратегии Русской армии. Вместо нанесения ударов в расходящихся направлениях стал реализовываться единый стратегический план действий.

Русское оперативное планирование на 1915 г. включало в себя две крупные наступательные операции: в Восточной Пруссии (силами Северо-Западного фронта) и в Карпатах (силами Юго-Западного фронта). Наступления проводились на флангах стратегического построения, да еще и по расходящимся направлениям. Столь рискованное оперативное творчество было вызвано следующими обстоятельствами. С одной стороны, способностью Ставки Верховного главнокомандующего координировать и направлять действия фронтов. С другой стороны – чрезвычайно широкими оперативными полномочиями самих руководителей фронтов. Так, «Положение о полевом управлении войсками в военное время» устанавливало, что главнокомандующий армиями фронта лишь руководствуется указаниями Верховного главнокомандующего, направляя «усилия подчиненных ему армий… к достижению поставленной цели, всеми способами, кои он признает нужными».[528] Начиная с кампании 1916 г. уже невозможно было себе представить, чтобы какой-либо из командующих фронтом реализовывал собственный замысел, лишь в общих чертах согласованный со Ставкой. Ставка начала управлять действиями фронтов. Статус Государя Императора – Верховного главнокомандующего – устранил все недоразумения и недоговоренности в субординации высших военачальников.