Великан

Множество историй о нём и о его неординарных поступках можно было включить в специальный свод педагогических правил и притч, почти не редактируя их. Одна из них, например, описывает, как он заходит в кофейню в очень бедном квартале, подсаживается к самому оборванному и грязному бедняку и приказывает:

— Ну ка, выкладывай на стол всё, что есть в твоих карманах.

Тот кладёт несколько монет. Потом поэт выворачивает свои собственные карманы. Денег у него много. Ведь, как правило, во всех этих байках он представлялся сказочно богатым человеком. Иначе и быть не могло — ведь это же внук паши. А потом он якобы берёт и смешивает эти две кучки денег. Из своей большой и крохотной, состоящей из медяков, кучки бедняка, он кропотливо создаёт две новые. В них денег поровну — одну он отдаёт бедняку, а другую кладёт себе в карман.

Наверное, множество таких действительных, а порой и выдуманных историй могли составить содержание урока № 2 — «Всё должно быть по справедливости». Так правильно. А правильно то, чтобы у всех было всё, в чём они нуждаются. И так должно быть всегда и везде.

Потом в период его жизни в Москве немало людей будет с удивлением рассказывать о том, что у поэта была весьма странная привычка. Он вдруг мог позвонить кому-то из своих близких знакомых и спросить:

— Дорогой брат, я тут получил гонорар. Тебе деньги не нужны? Если тебе не нужны, может быть, ты знаешь каких-то хороших людей, которым очень нужны деньги?

Среди множества рукописей и документов, составляющих его наследие, есть одна весьма занятная рас писка. История её достаточно необычна. Ведь в Советском Союзе нельзя было пойти в магазин и купить машину. Помимо денег на её приобретение требовалось ещё наличие специального разрешения на покупку. Такое разрешение у поэта было. Но именно в момент получения этой бумажки у него не было денег на приобретение автомобиля.

Вся эта система выплат гонораров, особенно за книги, напечатанные за рубежом, в Советском Союзе казалась ему чрезвычайно сложной. И не всегда ему удавалось разобраться с тем, сколько же у него денег на счету. Словом, правом купить себе лучшую машину тех времён он обладал, а денег на то, чтобы её купить, у него именно в этот момент не было. Тогда он и написал эту расписку: «Прошу троих моих братьев из Баку одолжить мне деньги на машину. Обещаю не умереть, пока не верну долг».

***

В тюрьме судьба его сводила с разными людьми.

Ну, и конечно, с поэтами тоже. Среди них были и обычные рифмоплёты, и очень талантливые люди. Он слушал их стихи. Разные и всякие. И давал советы. Конечно, только тогда, когда их просили у него. Самому талантливому из них он дал тот радикальный совет, который был, по его мнению, единственно возможным из всех существующих.

— Найди хорошую жаровню.

Тот принёс самую большую, которую ему удалось найти в тюрьме. И тогда он отдаёт ещё один приказ:

— Выложи туда всю эту груду своих стихов и сожги. Я не могу сказать, что они абсолютно бесталанны. Ну, скажем так, что они не совсем бездарные. Но всё, что ты хотел в них сказать, за много лет до тебя сказали другие поэты. Хорошо сказали. Намного лучше, чем это сделал ты. Освободи себя от этого груза. Стань свободен от того, что ты уже написал. И попытайся сказать что-то такое, что ещё до тебя никто не говорил. Да и сказать это надо так, чтобы это зазвучало таким образом, как ещё не звучал ни один стих. Сумеешь?

Это был урок № 3. И заключался он в том, что поэзия всегда была и остаётся ездой в незнаемое.

Как-то у ворот тюрьмы, где он сидел, подрались подростки. Один из них оскорбил служителя тюрьмы. Его задержали. Вечером этот мальчишка нашёл его и признался:

— Я специально подрался, чтобы попасть сюда. Говорят, что ты рисуешь фантастические орнаменты для ковров. Нарисуй мне один. Моя семья никак не может выбраться из нищеты. Но если мы сможем прийти на рынок с абсолютно новым дизайном ковра, то это даст нам всё, о чём мы мечтаем. Помоги.

Он и помог. Хотя все знали, что именно ковровый бизнес обеспечивает его тюремное существование. Ведь порядки в турецких тюрьмах того времени были весьма своеобразными. Относительная свобода заключённых предопределялась тем, что они сами должны были зарабатывать себе на хлеб, на горючее для освещения и обогрева собственных камер, на свою одежду. Именно по этой причине здесь существовали ка меры голых. В них сидели те, у кого не было средств даже на то, чтобы прикрыть свою наготу.

Уроки его матери не прошли даром. Именно живопись спасала его все эти ужасные годы. Она ещё успокаивала, помогала писать стихи, приводить в порядок свои планы на будущее. При этом он рисовал в тюрьме не только портреты и пейзажи, но и создавал новые узоры для ковров. И каждый из них ценился на вес золота. Ковры по его эскизам, абсолютно не похожие на те, что ткали все кругом, пользовались огромным успехом.