Великанша

Роун ел совсем не как бродяга. Наверное, бутерброд и молоко уже утолили его голод. На ужин были котлеты, и мама приготовила из их сока соус, чтобы поливать им картошку. Роун все время смотрел на маму — не знаю почему. Да, она была очень красивая, но я, её сын, принимал это, как данность. В тот вечер она зачесала волосы назад и собрала их в пучок низко на затылке. Зимой кожа у нес была молочно–белая, весной, когда начинались работы в поле, покрывалась легким загаром, а летом становилась золотистой.

Роун уже успел представиться моим родителям.

— Откуда вы? — спросил отец. — Из какой части страны?

Роун замялся, потом ответил:

— Из Омахи.

— Несладко там сейчас?

— Ну; вроде того.

— Мне думается, совсем несладко.

— Пожалуйста, передайте соль, — попросила Джули.

Мама протянула ей солонку и спросила:

— Не хотите еще картофеля, мистер Роун?

— Нет. благодарю вас, мэм.

Джули глянула на него через стол.

— А это правда, что вы ездите в товарняках зайцем?

Он посмотрел на нее непонимающе.

— Она спрашивает, прячетесь ли вы под товарные вагоны, чтобы вас не заметили проводники. — объяснил я.

— Ах, это. О да. Езжу зайцем.

— Знаешь, Джули, вообше–то это не твое дело, — заметила мама.

— Ну я же просто спросила…

На десерт мама испекла пирог с кокосовым кремом. И каждому положила по большом) куску. Роун попробовал немного и поднял глаза на маму.

— Можно у вас спросить, мэм?

— Конечно.

— Вы испекли этот пирог на дровяной печи?

— А как иначе? Другой печки у меня нет.

— Мне кажется. — сказал Роун, — одна из главных проблем человечества заключается в том, что оно упорно ищет чудес неизвестно где и не замечает тех, что у него перед носом.

Кто бы мог ожидать таких речей от нищего бродяги? Мы сидели молча, разинув рты. Потом мама улыбнулась:

— Спасибо, мистер Роун. Это самый приятный комплимент из всех, что я слышала.

Ужин завершился в полном молчании. Затем Роун посмотрел на маму, потом на отца.

— Я никогда не забуду вашей доброты. — и он поднялся из–за стола. — А теперь, с вашего позволения, я пойду.

Никто из нас ничего не сказал. Слова просто не шли на ум. Мы молча сидели и слушали, как он идет по кухне, как открывается и закрывается задняя дверь. Потом мама сказала:

— Бродяжничество у них в крови.

— Видимо, да. — согласился отец.

— Ну, я рада, что в твоей крови его нет. — И она перевела взгляд на нас с Джули. — Джули, помоги мне с посудой. Тим. у тебя, наверное, домашние задания не сделаны?

— Совсем немного, мама.

— Быстрее начнешь, быстрее закончишь.

Но я остался сидеть за столом. Как и Джули. Мы не хотели ничего пропустить. Я слышал далекий стук колес товарняка и ждал, что он замедлит ход, но этого не случилось. Дом слегка дрожал, когда поезд проходил мимо. Может, следующий остановится, чтобы отцепить или прицепить вагоны, и тогда Роун сможет поехать дальше.

— Эмма. — сказал отец, — в понедельник на комбинате начинается переработка винограда, так что я снова при деле.

— Ох, опять эти бесконечные часы без отдыха…

— Ничего, я привык.

— Кстати, мистер Хендрикс сказал, что я могу снова поработать у него на сборе винограда. Начну на следующей неделе.

— Может быть. — проговорил отец. — если мы постараемся, то уже в этом году сможем купить газовую плиту.

— Нам столько всего нужно! Да и у детей одежда поизносилась.

Осенью у нас всегда появлялись деньги — отец работал на комбинате, где делали сок, мама собирала виноград. Работа была сезонная, и, если сосчитать её по дням, получалось три месяца в году. Но мы всегда держались на плаву, потому что продажа кукурузы, помидоров и гороха тоже приносила какой–то доход. Ферма у нас была небольшая, да еще и на холмистом участке, но на ровной и пригодной для обработки земле отец умудрялся собирать такой урожай, что мы не чувствовали себя бедняками. Кроме того, у нас были куры и корова.

Мы с Джули словно приклеились к стульям — старались задержаться за столом как можно дольше. Но ничего не получилось

— Иди доделывай домашние задания, Тим, — сказала мама. — А ты, Джули, помогай убирать со стола.

До того, как отец купил за двадцать пять долларов пикап, мы с Джули ходили в школу пешком — старенький «Форд-Т» постоянно ломался, и отец не хотел рисковать. Когда появилась более–менее нормальная машина, он стал возить нас в город по утрам, но возвращались мы все равно сами, если позволяла погода. Отец считал, что такие прогулки нам только на пользу.

Мы ехали в школу, сегодня была очередь Джули сидеть у окна, поэтому именно она увидела Роуна. На полпути от фермы до города она закричала:

— Папа, смотри, там под деревом этот человек!

Отец замедлил ход и глянул в окно поверх её головы.

— Да, недалеко же он ушел…

Он поехал дальше, но внезапно нажат на тормоза и остановился

— Черт возьми, мы не можем оставить его так!

Отец сдал назад, мы выпрыгнули из пикапа и побежали к дереву. Трава была мокрая от росы. Роун лежат на боку. Шапку он натянул на уши и поднял воротник пиджака. Он спал и дрожал во сне, потому что земля была очень холодная.