Велики амбиции, да мала амуниция

Николай Степанович поднял глаза и внимательно посмотрел на сидевшую перед ним подследственную: бредит или лжёт? Абсолютно прямая спина, руки упёртые в колено, стройная шея, бесстрастное, чрезвычайно гордое лицо, глаза, смотрящие с вызовом – такова была сидевшая перед ним женщина.

– Допустим, – промолвил Немировский. – Антон Сергеевич, запишите.

Любовицкий поморщился и вывел своим каллиграфическим почерком имя странной дамы.

– Каким же образом столь знатная особа очутилась так далеко от родных краёв? – продолжал Николай Степанович.

– Мой отец был убит в результате дворцового заговора и измены. Мне, благодаря немногим верным людям, удалось бежать, – княжна говорила с заметным восточным акцентом.

– Ваши верные люди бежали с вами?

– Несколько человек. Но большинство осталось в Самарканде.

– Где же теперь ваши верные люди?

– Они осели по разным городам России. Я давно их не видела.

– Что же они оставили вас? Забыли о своей княжне? – удивился Немировский.

– Они не забыли. Они присылали мне письма, полные величайшего преклонения и скорби. А я отвечала им.

– Где же эти письма?

– А разве ваши люди не нашли их, господин следователь? В спальне есть шкаф. А в шкафу, на третьей полке, под бельём стоит шкатулка, запертая на ключ. Письма в ней. А ключ – вот, – княжна сняла с шеи шнурок, на котором висел маленький ключик, и протянула его Немировскому.

– Мы это проверим, – кивнул следователь. – Как вы познакомились с господином Лавровичем?

– Ценности, которые я наспех успела захватить при побеге, были невелики. И, очутившись в Москве, вскоре я оказалась в положении крайнем… Я жила в бедных номерах, но даже за них платить у меня не было денег. Иногда их присылали мне верные люди, но их было так мало! Тогда мне и встретился Михаил Осипович… Он проникся моим положением, заплатил мои долги, поселил у себя…

– Какие отношения вас связывали?

– Мы любили друг друга…

– Однако, согласно свидетельским показаниям, вы ссорились? У вас в руках даже видели пистолет. Вы угрожали ему.

– Правда, – кивнула княжна. – Но это было не более чем вспышка. В краях, где я родилась, кровь горяча… Иногда она бросается в голову.

– И тогда ваши женщины ударом кинжала убивают не верных им мужчин?

– Бывает. Но я бы никогда не причинила зла Михаилу Осиповичу. Я любила его. И он знал это.

– Но ведь он изменял вам?

– Ложь! – глаза Омар-бек сверкнули. – Он любил и уважал меня! Меня одну! И никого кроме… Мы даже собирались пожениться.

– Вот как? Насколько мне известно, Самарканд – край мусульманской веры… Вы…

– Да, я исповедую веру моих предков и соплеменников, – подтвердила княжна.

– В таком случае, как же вы намеривались вступать в брак? Ведь Михаил Осипович был крещён в православии…

– Ради любви к нему я готова была креститься сама.

– Что произошло в день гибели вашего жениха?

– Я не знаю… Только я не убивала его.

– Кто же убил?

– Не знаю. Мне нечего вам сказать больше.

– В тот день кто-нибудь заходил к Лавровичу? Он ждал кого-нибудь?

– Я ничего не знаю, повторяю вам.

– Вы понимаете, что все улики против вас? Что вы главная подозреваемая? Это же Сибирь, княжна, – заметил Немировский.

– Кисмет, – бесстрастно отозвалась Омар-бек. – Пусть всё свершится по воле Аллаха!

– Вы сказали, княжна, что собирались принять православие? Ваше намерение теперь не изменилось?

– Я никогда не изменяю своих намерений. В нашем роду это не принято.

– В таком случае, вы могли бы креститься здесь. Я прикажу, чтобы к вам пригласили священника.

– Благодарю вас, господин следователь. Вижу, вы человек благородный. Мне жаль, что не имею более ничего сказать вам.

– Мне тоже очень жаль, княжна. Однако, вам предстоит ещё встреча с вашим адвокатом.

– Я не просила предоставлять мне адвоката.

– Предоставление адвоката предусмотрено законом. Он будет у вас сегодня же.

– И не услышит от меня ничего иного, кроме сказанного вам.

– Что ж, на сегодня достаточно. Если что-то вспомните, дайте знать, – резюмировал Немировский.

Когда княжну Омар-бек увели, Николай Степанович некоторое время ходил по кабинету, а затем обратился к Любовицкому:

– Всё записали, Антон Сергеевич?

– От первого до последнего слова-с.

– И каково ваше мнение?

– На роман смахивает-с вся эта история-с. В духе Монте-Кристо. Дочь Самаркандского князя, павшего от рук изменников – какова фантазия-с! Экий-то народец пошёл: ничего-то в простоте не скажет, не сделает. Всё-то с идеей-с, с вывихом, с актёрством. Театр-с! Каждая вошь в княжеские одежды-с рядится, а князья-с хуже последнего канальи на самое дно опускаются! Всё-то вверх ногами-с у нас! Я об этом непременно-с статью-с напишу! И пошлю её… А хотя бы в «Русский Вестник»! Или в «Отечественные Записки»? Чем чёрт не шутит-с… Тема-то благодатная-с…

– И о чем вы думаете, Антон Сергеевич? – покачал головой Немировский. – Всё-то у вас газеты на уме, идеи.

– А потому как я привык-с в корень смотреть. Не на конкретное дело единственно взятое, а через призму его на процессы более глубокие-с!

– В глубину смотреть, конечно, важно. Да только не след за глубиной поверхности не видеть. Конкретного дела и людей конкретных.