Велики Матюки

– Во! – женщина ткнула кукиш доктору в нос, сгребла стопку грязной посуды и удалилась в дом, с презрением, как показалось мне, покачивая могучими ягодицами. Хозяин предложил тост за мужскую солидарность.

Выпили за солидарность.

– Что это мы, с бальзама на коньяк перешли? – спросил доктор и почмокал языком. – Странное послевкусие…

– Зинка в кладовой какой-то клопомор нашла, – пояснил изобретатель. – Пока все початое не допьем, новый бочонок не даст откупорить.

– Это правильно, это по-хозяйски, – согласился доктор.

Я вдруг вспомнил про свою статью и спросил изобретателя о его планах на будущее.

– Я вот что мечтаю сделать, – сказал изобретатель, – рыб всяких местных наловить и по аквариумам рассадить. По большим таким аквариумам. Как думаете: ихтиопарк «У Матюка» – хорошее будет название? Нигде ничего подобного нет, а у меня здесь будет.

– А давай, Петя, мы лучше твою усадьбу культовым местом заделаем, – предложил доктор. – Знаешь, сколько у нас чудаков, падких на всякую модную экзотику? Ты будешь парить их в бане, поить бальзамом и учить каким-нибудь прописным истинам, типа «в здоровом теле – здоровый дух». А они объявят тебя этаким полесским гуру. Давай?

Мы рассмеялись.

– Не надо. А то, в самом деле, повалит ко мне в баню народ – каждого выпаривать у меня никакого здоровья не хватит, – ответил изобретатель.

– А где ты банной науке выучился, дядя Петя? – спросил я.

– Был у меня тут соседом один старичок, он мне свои банные секреты передал. Тут ведь что самое главное? Тут все самое главное. Мелочей в этом деле нет. В какой луне собирать траву. В какой день резать веник. Как полок в бане ставить. Какими дровами топить. Все имеет значение.

У доктора загорелись глаза.

– А знаете что? А вдруг все эти банные хитрости – и в самом деле, отголосок какого-нибудь мистического ритуала наших предков, который позволял им расширять сознание и переживать ощущения высшего порядка. Не знаю, как вы, а я вот буквально таю от эйфории. Того и гляди, в нирвану[41] уйду!

– Началось, – усмехнулся изобретатель. – Мистика, нирвана… Женя, ты Васе не наливай больше, не надо, а то он уже в нирвану собрался.

– Ну, а что? – запальчиво продолжал доктор. – Может, если покопаться в наших сказках народных, отыщется на это какой-нибудь намек? – Доктор на секунду задумался. – Ну конечно! Баба-Яга, помните? Она постоянно норовила добру молодцу баньку истопить, а он после той баньки запросто находил ответы на всякие мудреные вопросы, сек головы чудищам на Калиновом мосту и другие стратегические задачи решал.

– Нет, дядя Вася, Баба-Яга для твоей теории не подходит, – сказал я. – Я как раз про это дело реферат писал. Ты считаешь, что Баба-Яга – ведьма, а это не так. Баба-Яга – это мертвечиха. У наших предков был обычай хоронить покойников в домовинах. Где-нибудь в глухом лесу на высоких пнях ставили хибарку и оставляли в ней мертвеца…

– Вот, значит, откуда избушка на курьих ножках взялась, – догадался изобретатель.

– Именно! – подтвердил я. – А хождение молодца к Бабе-Яге – это хождение живого потомка к мертвому предку за советом. Но чтобы живому войти в контакт с мертвым, нужно было, чтобы покойник признал его за такого же мертвяка. А для этого молодцу нужно было вымыться в бане, одеться во все чистое и лечь к мертвецу в домовину…

– Бр-р-р! – изобретатель поежился. – Это же каким суровым мужиком надо быть, чтобы на такое отважиться!

– А с Калиновым мостом на реке Смородине тоже интересная история, – продолжал я. – «Смородина» значит – «смрадная». Калинов мост – от слова «раскалять». Это мост из нашего мира в загробный. А Змей Горыныч, он от слова «гореть» – нечистая сила, которая лезет в наш мир из преисподней…

– Ладно, Женя, хватит уже негатива, – морщась, попросил изобретатель. – Спой-ка нам лучше что-нибудь позитивное!

И я спел им про Лукоморье, про джинна, про желтую жаркую Африку, про любовь в каменном веке, про подводную лодку, потом на бис еще раз про Лукоморье, после чего мы решили размяться и отправились пройтись, оставив старика Готье в одиночестве дремать в беседке.

Мы неторопливо брели вдоль берега и слушали, как доктор рассказывал очередную рыбацкую байку. Над поверхностью воды разносились обрывки сердитых разговоров и мерные удары молотка – где-то неподалеку маялась со своим горе-аппаратом группа Давинчика.

– …Так вот, есть на том озере место такое, называется Сторублевка, – рассказывал доктор. – А дело было еще при царе. Рыбачили там мужики и столько рыбы поймали, что проезжавший мимо пан сразу за всю рыбу им сто рублей уплатил!

– Сто рублей? При царе? Когда корова три рубля стоила? Никогда не поверю, – заявил я. – Рубль, наверное, дал, а каждое последующее поколение на десятку умножало…

– Ну, за что купил, за то и продаю. Дело не в этом. На этой Сторублевке я в позапрошлом году поймал окуня на четыре килограмма. И что это за окунь был! Царь-окунь! На этого окуня потом…

– Врешь, поди, – усомнился изобретатель.

– Ну, три восемьсот. На этого окуня потом…