Велики Матюки

Ничего лучше мы не придумали, поэтому снова растянулись цепью и двинулись вперед. И тут я увидел гриб. Первый настоящий съедобный гриб в этом сухом лесу. Я присел на корточки и залюбовался находкой. Такого красавца и рвать было жалко. Гриб был, что называется, мечтой грибника: ядреный, крепкий боровик с бархатной каштановой шляпкой набекрень. Две черных бусинки на его ножке имели странное сходство с глазами, и мне на секунду показалось, что гриб внимательно смотрит на меня. Налюбовавшись вдоволь, я потянулся к нему рукой.

Гриб отпрянул в сторону.

Я ойкнул, непроизвольно подался назад, споткнулся и уселся на пятую точку. Гриб продолжал пялиться на меня своими черными бусинками. Не спуская с него глаз, я нащупал рукой шишку и швырнул ее в гриб. Шишка угодила в шляпку, и гриб с шуршанием поспешил скрыться в черничнике.

Я нагнал братьев. – Вы только не смейтесь, пожалуйста, – попросил я и рассказал им о том, что только что произошло.

– Эхо Чернобыля, – флегматично изрек доктор, выслушав мой рассказ. – Кто знает, что там в Зоне творится. Тамошний гриб вполне мог и ноги отрастить, и глаза, и даже осознать себя как личность.

Я пристально взглянул на доктора. Его лицо оставалось невозмутимым, и я не мог понять, говорит ли он серьезно или валяет дурака.

– Так ведь где Зона, а где мы, – веско заметил я.

Доктор пожал плечами.

– Мигрируют, бедолаги.

Изобретатель хмуро посмотрел на брата, потом перевел взгляд на меня, потом снова взглянул на доктора.

– Идите вы к черту, – буркнул изобретатель и двинулся дальше.

– Так, значит, ты мне веришь, дядя Вася? – спросил я у доктора без особой надежды.

Он молча отмахнулся от меня рукой и последовал за братом. Я вздохнул и зашагал вслед за ними. Мысли у меня были невеселые. Бегающий гриб был очень тревожным признаком. Если бы некто рассказал мне, что в лесу от него убегают грибы, я бы счел его рассказ плоской шуткой либо посоветовал обратиться к психиатру. В моем случае о шутках не могло быть и речи, а к психиатру мне не хотелось. Я охотнее согласился бы на докторову версию про миграцию мутантов из Зоны отчуждения, чем признал, что у меня начались проблемы с моей «кукушкой». И я уже досадовал на себя за то, что поспешил рассказать братьям про гриб. Хорошо еще, что они приняли мой рассказ за несвоевременный розыгрыш.

Муравейники нам почему-то больше не попадались. Скоро хвойник закончился, и мы очутились на поляне, за которой начинался мрачноватый осиновый лес. Мы остановились, чтобы решить, в каком направлении нам следует двигаться дальше, как вдруг услышали шум, шедший из осинника. Шум усиливался; мы все явственней слышали треск ломаемых сучьев, словно сквозь осинник пробирался кто-то массивный. Замерев на месте, мы с тревогой всматривались вглубь осинника, пытаясь разглядеть источник шума, пока нашим изумленным взорам не предстало удивительное зрелище. Сминая валежник когтистыми, как у ископаемого ящера, лапами, на поляну вышагнула кряжистая бревенчатая избушка. За избушкой семенила деревянная кабинка с дырочкой в виде сердечка на двери.

– Евпатий-коловратий… – тихо пробормотал изобретатель.

Мерно раскачиваясь из стороны в сторону и поскрипывая, оба строения невозмутимо прошагали мимо нас, а мы проводили их недоуменными взглядами. Я обратил внимание, что тыльная сторона избушки была снабжена указателями поворотов и габаритными огнями.

– Все ясно! Шоу розыгрышей. Нас снимает скрытая камера, – догадался я. – Это ростовые куклы. Специальная конструкция, с экзоскелетом. Я передачу видел, как сказки снимают. У них еще дракон есть, на базе трактора «Беларус» с ковшом.

– Глупости! Кто попрется в эту глухомань ради идиотского розыгрыша? – возразил изобретатель.

Следом за самоходными домиками на поляну выбралась, опираясь на клюку, сгорбленная старуха с узелком в руке.

– Стойте, паразиты! – прохрипела старуха и угрожающе потрясла клюкой. – Догоню – спалю!

Но старухина угроза произвела совершенно обратный эффект: странная компания перешла с шага на рысь и поспешно скрылась в хвойнике. Старуха уселась на кочку и принялась разворачивать свой узелок, бормоча угрозы и проклятия. На нас она не обращала никакого внимания.

– Типа Баба Яга, – определил доктор.

– А давайте подыграем, – задорно шепнул я своим попутчикам.

Поглядывая по сторонам в расчете засечь скрытую камеру, я приблизился к старухе и кашлянул. Старуха подняла голову, и я получил возможность хорошенько ее рассмотреть.

Бабка была безобразна. Бледное, изрезанное глубокими морщинами лицо было покрыто темными пигментными пятнами, словно кто-то обрызгал его грязью. Кончик крючковатого, словно банан, носа был увенчан бородавкой, из которой торчали несколько жестких волосин, похожих на паучьи лапы. Нижняя часть лица старухи была покрыта редкой щетиной. Тяжелый подбородок выдавался далеко вперед, из-за чего единственный клык хищно торчал наружу. Самым неприятным был взгляд желтых, как у козы, глаз с козьими же зрачками. «Уж как загримируют…» – подумал я.

– Здравствуйте, солдатики, – проскрипела старуха.

Мы поздоровались.