Великие герои Эллады. Ясон. Орфей

«Выполню все указанья, что будут даны!»

«Выведи их в Элевсин по знакомой дороге

Так, чтоб не видел певец бестелесной жены!»

Боги щедры на иронию

59

Низко склонился Орфей перед грозным тираном,

Жажда уйти поскорей появилась в груди,

И показалось ему, что пахнуло шафраном,

Как на Пенейских лугах, что их ждут впереди.

Молвил Гермес песнопевцу: «Последуй за мною!

Но не стремись обернуться, несчастный супруг!

Лишь наверху ты сомкнёшься в объятьях с женою!

Не оглянись или выпустишь счастье из рук!»

60

Вышли втроём из дворца: бог, певец и дриада,

Кербер ужасный не спал, но молчал, как скала,

Снова Орфей ощутил запах страшного смрада,

Слышал удары о воду большого весла.

Луг миновали они, торопливо шагая,

В зев сокровенной пещеры вошли наконец,

Сзади летела душа Эвридики нагая,

С радостью стал подниматься по скалам певец!

61

«Только бы сил мне хватило сдержаться от взгляда

На Эвридику, что птицей летит за спиной!

Взор мой на призрак опасней змеиного яда —

Не пожелает Властитель встречаться со мной!»

Словно Сизифов валун, стала лира поэта,

Сам от подъёма наверх он не чувствовал ног:

«Тяжким безумно становится дар Мусагета,

Зря на главу не наденут из лавра венок!

62

Мне не помогут ни голос златой, ни кифара,

Чтоб с Эвридикой быстрее войти в Элевсин!

Верю, закончится скоро Танатоса кара,

Выйдем с женой на простор незнакомых равнин!

Странно, со слухом своим я не слышу движенья,

Или за мной нет навеки желанной души!

На кадуцее[229] не видно её отраженья,

Словно идём мы с Гермесом по тёмной глуши…

63

Разве незримы все души во мгле беспросветной,

Или моя Эвридика осталась внизу?

Может, мольба к властелину была песней тщетной,

Зря приходил я к нему, проливая слезу?

Нехорошо отвлекать Психопомпа[230] вопросом,

Правда ли мчится за нами дриады душа!

Много ли толка сейчас в даре сладкоголосом? —

Надо терпеть и шагать за Гермесом, спеша!»

64

Сбилось дыханье Орфея, скрипели суставы,

Сильно болела спина, пот стекал по ногам:

«О, всемогущий Властитель, лиши громкой славы,

Только верни нас с дриадой к родным берегам!

Чувствую, скоро отдам я Танатосу душу,

Грозный Аид! Ты взвалил на меня страшный груз,

Выброшен буду из жизни, как «Арго» на сушу,

Восстановить не даёшь мне с женою союз!»

65

Молвил Гермес, обернувшись: «Напрасна обида!

Я впереди вижу неба сияющий свет!

Не поминай даже в мыслях бунтарских Аида —

Боги щедры на иронию, помни, аэд!»

Шёл сладкозвучный певец и не видел дороги —

Пот водопадом стекал на ланиты с чела,

Передвигал он с трудом онемевшие ноги,

Глядя на блеск золотой кадуцея-жезла.

66

Остановился Гермес: «Вот и небо над нами!

Стадий осталось пройти, измождённый певец!

Скоро узришь Элевсин и залив с валунами,

Близок твоим испытаньям счастливый конец!

Из-за спины Психопомпа увидел фракиец

Серого низкого неба оторванный клок:

«Больше не нужен мне быстрый, как мысль, олимпиец,

Выдержал я мне назначенный богом урок!

67

Не отставал от Гермеса в дороге елико[231],

Я заслужил в лес вернуться с любимой женой!

Но не уверен, что сзади меня Эвридика,

Шла ли дриада Пенейская следом за мной!»

И обернулся поспешно фракиец усталый,

Но обозрел ускользавшую женскую тень!

К ней совершил он тигриный прыжок запоздалый —

Вглубь уносилась она, как от зверя олень…

68

«Не исчезай, Эвридика!» – воскликнул несчастный,

Бросился вниз он за тенью любимой жены.

«Сам ты себя наказал! – прогремел голос властный. —

Просьбы твои мы теперь выполнять не должны!»

Вырван певец был рукою Гермеса из грота —

Пал он на землю у храма средь белых колонн,

Спешно закрылись в подземное царство ворота,

Взгляд песнопевца вонзился с тоской в небосклон…

Одиночество

69

Сильно болела спина от паденья на лиру,

Из забытья вывел юношу резкий Борей:

«Буду свиданья с Танатом искать я по миру,

Чтоб оказаться с моей Эвридикой скорей!»

«Юноша, встань! Не лежи на холодном граните! —

Ясно услышал фракиец совет старика. —

А, это ты, что искал тайный ход в монолите?

Знать, не нашёл иль дорога в Аид нелегка!»

70

Старый рапсод протянул худощавую руку:

«Знаешь, приятнее смерть ожидать у костра,

Я расскажу о богах, как любимому внуку,

Времени много у нас для бесед до утра!

А на веку повидал я несчастий немало,

Мне от судьбы доставалось, искатель беды!

Слышал не только восторги и звуки кимвала,

Но и пугающий рёв океанской воды!»

71

Духом ослабший Орфей не противился деду,

Поковылял по холодным камням к очагу,

И завязал седовласый рапсод с ним беседу,

Стал откровенным певец в этом тесном кругу.

Он рассказал о любви к несравненной дриаде,

Долгом и сложном пути по расщелинам скал,

О темнокожем Хароне и звучной тираде,

И описал, как страдают Сизиф[232] и Тантал[233]:

72

«Я не могу возводить на бессмертных обиды —

Мойра обрезала нить, и примчался Танат!

Судьбы людей и богов не изменят Крониды —

Молод, красив Аполлон, но, увы, не женат!»

«С выводом этим, певец, совершенно согласен!

Тайной богов я хочу поделиться с тобой,

Чем оказался поступок Паллады опасен —

Выслушав песню, дивись необычной судьбой:

Песнь о любви Афины

73

Тёплое море. Играют дельфины,

Птицы парят над ленивой волной.

Смотрит на камень глазами Афины