Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

В 1859 году Победоносцев защитил магистерскую диссертацию «К реформе гражданского судопроизводства» и был избран профессором юридического факультета Московского университета по кафедре гражданского права. В том же году он публикует памфлет «Граф В.П. Панин. Министр юстиции», который выходит в Лондоне VII книжкой «Голосов из России» в… типографии А.И. Герцена. В этом произведении он призывает правительство вернуться к истинному пониманию своей задачи – как служении России и ее народу. «Идея о патриотизме, которую покойный государь открыто стремился превратить в понятие о службе правительству, как будто вовсе исчезла из сознания наших правителей от мала до велика; служба государственная почти повсеместно – сделалась службою – лицу Начальника, или службою маммону». И высказывает идею, которая позже станет одной из его «любимых», о самодержавии, как самом естественном пути, если не для всего мира, то точно – для России. Самодержавие – это утраченный идеал, к которому необходимо вернуться. «Императорская власть, при нынешнем развитии Министерской, сделалась мифом, не имеющим существенного значения. Государь вверяет власть свою Министрам, все, что знает, знает от них и покрывает все их действия своим именем! Не так бывало прежде, при Петре, при Екатерине, – но преемники их к несчастию пожертвовали отвлеченной пустой идее власти всем существом ее…»

Молодой правовед также публикует несколько статей в «Вестнике» и о нем заговорили, его имя стало на слуху в двух столицах и в 1859 году его приглашают преподавать основы права цесаревичу Николаю Александровичу, которому было тогда 16 лет. Он сопровождает Николая в его традиционной образовательной поездке по России, и пишет об этом книгу, которая, разумеется, вызывает жгучий интерес в обществе. Все восхищаются слогом Победоносцева. Как и Сперанский, он обладает даром оказывать влияние на своих читателей, «заражать» их своей логикой, когда они невольно следуют за плавным течением его мысли и приходят в итоге к тем выводам, к которым хотел привести их автор. Один из современников писал о сочинениях Константина Петровича: «Он обладает удивительным искусством писать какими-то несомненными словами, с какой-то механической точностью выражающими свое содержание. Даже в минуты одушевления в его речи слышна металлическая, звонкая точность: его слова не отстают от мыслей, не обгоняют их; ни намеков, ни поэтической недосказанности в них нет» и далее сравнивает стиль Победоносцева с писаниями отцов церкви. Возможно, еще в годы преподавания, у Константина Петровича выработалась привычка даже в частных письмах повторять свою мысль по нескольку раз, разными словами, чтобы собеседники лучше уяснили и запомнили ее. Вы без труда обнаружите этот прием в приведенных ниже письмах Победоносцева наследнику, а потом и императору Александру Александровичу.

К.П. Победоносцев

* * *

Когда же Николай умер, «новый цесаревич, слышав обо мне доброе от покойного брата, пожелал меня иметь при себе для преподавания. Я не мог уклониться и переехал в Петербург в 1866 году на жительство и на службу. Тут довелось мне последовательно вести занятия и с в. кн. Владимиром, и с цесаревной Марией Федоровной, и с в. кн. Сергием, и даже с в. кн. Николаем Константиновичем. Я стал известен в правящих кругах, обо мне стали говорить и придавать моей деятельности преувеличенное значение. Я попал, без всякой вины своей, в атмосферу лжи, клеветы, слухов и сплетен. О, как блажен человек, не знающий всего этого и живущий тихо, никем не знаемый на своем деле!»

В самом деле, очень скоро в свете Победоносцева прозвали «нимфой Эгерией Аничкова дворца». Аничков дворец резиденция наследника и его семьи, а нимфа Эгерия – персонаж из римской мифологии, полубогиня, дававшая мудрые советы второму римскому царю Нуме Помпилию. Что же он ему советует?

Например, быть в Москве, в ноябре 1867 года на похоронах митрополита Филарета – личности весьма незаурядной, одного из крупнейших богословов своего времени, которого Аракчеев подозревал в тайной приверженности протестантизму, и с которым Пушкин как-то вступил в стихотворно-богословский диалог. Несомненно, вместе с Филаретом уходила целая эпоха, и Константин Петрович считал, что наследник должен проводить его в последний пуст.