Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Победоносцев пишет: «Простите, ваше высочество, что, не будучи призван, беру на себя обратиться к вам с своим усерднейшим представлением. Ради бога, если есть какая-нибудь возможность, приезжайте в Москву на похороны митрополита Филарета, время еще есть, – похороны будут не ранее воскресенья. Нынешняя минута очень важна для России, для народа. Весь народ считает погребение Филарета делом всенародным: он жаждет и ждет приезда в Москву государя. Его величеству нельзя приехать, – народ будет спрашивать: отчего? Лучшим ответом на этот вопрос, лучшим удовлетворением народных желаний было бы присутствие вашего высочества. Оно засвидетельствовало бы пред всеми полноту участия, принимаемаго царским семейством в народной и государственной утрате, и заставило бы сердце народное забиться еще сильнее любовью к государю и к вам. Я думаю, все верные слуги государевы думают, что в такие исторические минуты, если народ жаждет видеть посреди себя самого государя, и государь приехать не может, – благо наследнику, который явится представителем своего государя и родителя. Вас любят в лице государя и его любят в лице вашем – вы неразрывны. Ради бога, Вашу высочество, не поставьте мне в виду эти слова, внушаемые сердцем, горячо преданным государю, Вам и России, русским сердцем, приезжайте, если можете».

Митрополит Филарет

Он рассказывает Александру о своих спорах с Лорис-Меликовым относительно законов о печати, и сетует: «Мало кто разделяет мои мысли, – по крайней мере никто не высказывает своего согласия. Но я не уступлю своего мнения никому в таком важном предмете. Я думаю, что правительство не должно выпускать из своих рук надзор за печатью, не должно снимать с себя бремя этой ответственности. Сложить его на суд – значит снять с печати всякую узду; и тут будет великий вред для государства и для народа. Думаю, что правительство, которое знает, на чем оно стоит и чего оно хочет, не может признать печать какою-то силою, независимо от него действующею. Впрочем, все считают меня за старовера. В следующее заседание хотят пригласить и редакторов некоторых газет и журналов. По моему мнению, не следовало бы делать это, но так решили».

А впрочем, Победоносцев в 1880 году принял участие в работе комиссии, занимавшейся расследованием так называемых «административных ссылок» – отправки без суда в отдаленные губернии или в Сибирь. Такая мера применялась по распоряжению Александра II для подавления студенческих волнений. В этой комиссии Победоносцев работал бок о бок с Лорисом-Меликовым. Историк и публицист Борис Николаевич Чичерин вспоминает, что Константин Петрович рассказывал ему, как «они приходили в ужас от тех вопиющих беззаконий, которые тут раскрылись. Относительно многих молодых людей, сосланных в отделенные губернии или в Сибирь, не могли даже добиться сведений, за что они были подвергнуты такому жестокому наказанию. Во многих других случаях повод был самый ничтожный и подозрение не доказанное. Жандармское управление, которое было тут главным деятелем, по-видимому, поступало совершенно наобум. Многие невиновные были возвращены, что, без сомнения должно быть отмечено, как большая заслуга, Лорис-Меликова», но также и Победоносцева. Видимо, Константин Петрович не считал, что «в борьбе все средства хороши».

Параллельно с обучением великого князя он занимал ряд государственных должностей: в 1865 году он назначен членом консультации Министерства юстиции, в 1868 году – сенатором; в 1872 году – членом Государственного совета. С апреля 1880 года он исполнял должность обер-прокурора Святейшего Синода; а с 28 октября того же года стал членом Комитета министров.

3