Великие рыбы

И вот уже 26 февраля 1942 года в своей речи в Хорватском государственном саборе Павелич заявлял: «В Хорватии никто ничего не имеет против православия. Каждый по-своему молится Богу… Не наше дело вторгаться в такую сокровенную сторону жизни человека, как спасение его души!»

Гибкости этому человеку с тонкими, плотно сжатыми губами было не занимать.

В 1945 году Павелич бежит в Австрию. Потом в Италию, на территорию Ватикана – там его и еще десяток усташских главарей укроет папа Пий. С их помощью в Риме надеялись бороться с пришедшими в Югославии к власти коммунистами; сыграет свою роль и золотой запас Хорватии, который усташи передадут «на хранение» Ватикану. Долго прятать Павелича в Ватикане, правда, не смогут: за ним как за нацистским преступником будут охотиться югославские и советские спецслужбы. Он бежит в Аргентину, потом в Чили, потом в Испанию; в него будут стрелять; сохранится фотография, где бывший диктатор, жалкий, с замороженным взглядом сидит в постели… В пятьдесят девятом году он скончается в мадридской клинике.

Архиепископ Степинац, к тому времени уже кардинал, переживет Павелича всего на год. После войны его будут судить за сотрудничество с усташским режимом… Нет, условия его заключения даже близко не будут напоминать Ясеновац. Три комнаты, в одной из которых будет специально оборудована часовня; освобождение от всех тюремных работ. Через пять лет его выпустят, он будет жить в своем родном селе, где мирно скончается в 1960-м.

В 1998-м папа Иоанн Павел Второй во время своего визита в Хорватию причислит кардинала Степинаца к лику блаженных. Как мученика…

Алавук Йованка, сербка (1902–1942, Ясеновац)

Алавук Любан, серб (1915–1942, Ясеновац)

Алавук Радойка, сербка (1939–1942, Ясеновац)

Алавук Стана, сербка (1912–1942, Ясеновац)

Алавук Станко, серб (1935–1942, Ясеновац)

Алавукович Даница, сербка (1929–1942, Ясеновац)

Алавукович Душанка, сербка (1942–1942, Ясеновац)

…

Зло порождает зло.

Жестокость усташей порождала жестокость партизан. В 1945 году несколько тысяч разоруженных англичанами усташей, включая гражданских служащих, было убито сербскими партизанскими соединениями у Блайбурга. Несравнимо, конечно, с числом убитых усташами мирных сербов (от двухсот тысяч, по оценкам хорватской стороны, до восьмисот – по оценке сербской). И все же.

Ни о Ясеноваце, ни о Блайбурге все годы правления Тито нельзя было даже заикаться. Коммунисты создавали единую Югославию, в которой и сербам, и хорватам нужно было снова жить вместе и строить светлое будущее… Для чего бередить незажившие раны?

Зло порождает зло. Ровно через пятьдесят лет, в начале девяностых, кровавое колесо завертится снова. Хорваты будут убивать сербов, сербы – боснийцев, боснийцы – сербов, сербы – хорватов… Снова, как за полвека до этого, сыграет свою роль Германия. Признает независимость Хорватии и Словении – еще до проведения в них референдумов об отделении.

Загреб пригласит остатки усташей, доживавших в эмиграции, вернуться в страну, станет выплачивать им пенсии. Даже некоторые улицы были переименованы в честь усташских главарей. Например, того самого Будака, который заявлял, что для сербов, цыган и евреев найдется три миллиона пуль…

Ясеновацкий мемориал – единственный из оставшихся, не уничтоженных в годы независимости, – простоит заброшенным до начала двухтысячных. Может, простоял бы и дальше, если бы им постоянно не интересовались исследователи холокоста…

С середины двухтысячных прославление усташей в Хорватии официально прекращено. Но споры вокруг Ясеноваца не утихают.