Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси

проект и чертежи убранства помещений Петергофского дворца, где все «апартаменты внутри были украшены золоченой лепкой и живописью на плафонах в зале, галерее и парадной лестнице»;

разработка проекта Смольного монастыря;

строительство дворца в подмосковном селе Перово;

проект сооружения Андреевского собора в Киеве;

завершение строительства Аничкова дворца, проект убранства его покоев и мебели специально для этого дворца;

проект иконостаса Преображенского собора в Петербурге;

украшения для банкетных столов праздничных императорских обедов:

вероятно, в этот же год разработан проект путевого дворца в Киеве и построен «большой дворец для гофмаршала Шереметева… это здание было сооружено на Большой Миллионной улице, недалеко от Зимнего дома».

В протоколах Канцелярии от строений сохранились беглые свидетельства о стиле работы обер-архитектора.

Проектируя иконостас Андреевского собора в Киеве, Растрелли за месяц, с 5 февраля по 5 марта 1752 года, на огромном дощатом шите высотой в 21, 5 метра полностью нарисовал весь иконостас. С необычно большого чертежа сняли лекала, и столярный мастер Иоганн Грот повез их на Украину.

Через два с небольшим года «августа 8 дня обер-архитектор граф де Растрелли сделал мелом и карандашом на лосках чертеж… столярной и резной работе для дверей среднего апартамента и панелей Стрельнинского дворца (того самого, чью первоначальную модель он точил и клеил еще юношей)».

«Настоящий архитектор в России», размышлял уже в преклонных годах Растрелли, «должен сдедать чертежи деталей здания, будь то для столярной работы, для лепки и проч., и даже вычертить в большом масштабе, иначе придется всегда что-либо переделывать, что повлечет за собой потерю времени и большие издержки».

При таких темпах, при такой методе требовались надежные талантливые помощники. Растрелли искал и находил их, придирчиво наблюдая за работой, поощрял способных и отсылал нерадивых.

Талантливый архитектор С. И. Чевакинский работал под началом Растрелли в Царском Селе, а построив свой знаменитый Никольский собор, снова пришел в подчинение к обер-архитектору и отвечал за изготовление паркетных полов в новом Зимнем дворце.

Много лет сотрудничал с Растрелли знаменитый московский зодчий И. Ф. Мичурин. В разное время помощниками у архитектора были и А. П. Евлашев, наблюдавший за всеми строениями в Кремле, Анненгофе и Перове, и К. И. Бланк, ставший впоследствии одним из модных строителей Москвы. В 1760 году был утвержден «архитектории помощником в ранге прапорщика» русский зодчий В. И. Баженов и определен к Растрелли.

С честолюбивым, эгоистичным и вспыльчивым обер-архитектором, вероятно, было не так легко и просто работать. Можно было ожидать скандалов, взаимных обид, но привлекала и подкупала бесконечная игра фантазии, талантливость, жизнелюбие итальянца. До сего дня в архивах не обнаружено ни одной жалобы архитекторов на Растрелли, ни одного расследования склоки или ссоры. Значит, работали согласно, увлеченно, помогая и даже творчески обогащая друг друга.

А с чиновниками, с придворными служителями — ругался. Исступленно, зло, обидно. Не мог терпеть канцелярских бездельников. Сохранилась кляуза гоф-интенданта Ивана Шаргородского обер-гофмейстеру на графа де Растрелли. «Лаялся» обер-архитектор «непотребно», доносит гоф-интендант, а «никто ему такой воли не давал». И просит Шаргородский у высшего начальства «обороны» от итальянского графа. Растрелли отвечает в своем объяснении, что гоф-интендантская контора плохо ремонтирует лепнину в Зимнем доме государыни. По таковым причинам он и впредь «изрядно лаяться» будет.

Скорее всего, помощники и сотоварищи Растрелли по работе вносили нечто свое в общие замыслы обер-архитектора. Но выделить их «личное» сегодня не представляется возможным. Ведь все они работали в едином стиле, созданном их руководителем, порожденном велением времени и требованиями заказчика.

Взаимоотношения художника и заказчика — одна из интереснейших тем в истории искусства, порой приукрашенная многочисленными легендами, преданиями, анекдотами.

Эти отношения, как правило, никогда не напоминали братской идиллической любви. Достаточно вспомнить великого Фидия, по легенде отравленного в тюрьме своими завистливыми согражданами; Аристотеля Фиораванти, строителя Успенского собора в Кремле, заточенного в темницу Иваном III; легенду об ослеплении строителей храма Василия Блаженного; трагическую гибель Караваджо, немалую роль в которой сыграли заказчики-монахи; смерть в забвении великого Рембрандта, опередившего свое время. Подобных историй множество.

Отношения художника и заказчика обычно были связью трудовых рук с денежным мешком. Ты исполнил мое желание, прославил меня — получай свою мзду. Создал произведение, представляющее материальную ценность, снова можешь получить звонкую монету. Художник при русских правителях всегда оставался только мастером, обязанным творить в образах и формах, доступных пониманию заказчика, способных радовать его самолюбие. Такова судьба замечательных архитекторов: Еропкина, Земцова, Баженова. Растрелли не был исключением.