Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси

Зодчий исполнил указание императрицы — возвести собор в традициях русского пятиглавия. Но вместо строгого и правильного объема древнерусского храма выросло строение, поражающее своим логичным сочетанием разнообразных геометрических объемов, вогнутых и выпуклых плоскостей.

В Смольном Растрелли достиг того, что храм раскрывает свою красоту и свое величие абсолютно с любой точки монастырской территории, будучи с ней неразрывно связанным, логично являясь ее смысловым центром…

14 мая 1751 года несколько груженых подвод отъехало от дома Антона Шмита и двинулось по направлению к новостроящемуся Смольному монастырю. Модель перевозили в специально сооруженную на стройке «модельную светлицу». Тяжко вздохнул мастер шпицного дела Шмит — он лишился побочного дохода. С облегчением вздохнули смотрители работ. Появилась возможность безотлагательно сверять заготовленные шаблоны с моделью.

Теперь сам Растрелли проводил на стройке большую часть времени. Помимо «модельной светлицы» для него возвели специальную «конторку обер-архитектора графа Де Растрелия, в коей сочиняют чертежи». На каждую неделю в «конторку» выдавалось пятнадцать сальных свечей. Писаря, чертежники да и сам зодчий трудились от зари до зари.

Последней в модели рождалась колокольня. Доминанта ансамбля. Мечтал увидеть ее доминантой города. Монументальным столпом эпохи, своего творчества.

Россия не знала памятников. Отлитые в бронзе конные и пешие фигуры не осмеливались переступить ее западных границ, чтобы навечно замереть на площадях и улицах российских городов. В честь славных побед и знаменательных событий воздвигали в России торжественные храмы и звонницы пронзительной высоты. Лишь Петр I, крепко веровавший в собственное могущество и необходимость просвещения, замыслил поставить в новой столице конный монумент себе и триумфальный столп в честь громких побед. Решился, правда, на этот шаг только незадолго перед смертью, милостиво приняв перед этим от верноподданного Сената титул «Отца Отечества». А поначалу, закладывая Петербург, даже не город, а только крепость, торопил с возведением башни-колокольни будущего Петропавловского собора. Гигантский шпиль с летящим ангелом наверху должен был стать «Иваном Великим» новой столицы. Даже по масштабам своим он в полтора раза превышал кремлевский столп. Мечту свою о монументах на западный манер царь Петр так и не успел претворить в жизнь, а вот мода на шпили осталась надолго.

В монументальности и высоте башен-колоколен жаждали увидеть символ самоутверждения и мощи, отличительный знак столь желанной репрезентации. Был проект Кронштадтского маяка, исполненный Никколо Микетти: три уменьшающиеся в объемах триумфальные арки, поставленные друг на друга и увенчанные шпилем-иглой. Маяк так и остался на бумаге по причине отъезда автора из России. Был проект самого Растрелли — арочная колокольня над въездными воротами Руентальского дворца. Теперь зодчий замыслил превзойти учителя и самого себя.

Колокольне Смольного предстояло вдвое превысить столп Ивана Великого в Московском Кремле и на треть — шпиль Петропавловского собора. Пять постепенно уменьшающихся объемов, прорезанных арками, поставлены один на другой. Над ними — круглая башня с тремя ярусами люкарн. Большая золоченая глава венчает сооружение. Углы всех объемов обозначены парными колоннами. Колонны стоят на высоких пьедесталах, поддерживая широкие антаблементы. Нижнюю, самую большую арку венчает мощный фронтон, разорванный посредине. Над ним вырастает второй ярус. Стремительное движение вверх передают мощные волюты. Они завершают третий ярус и служат основанием четвертому. Из кольца волют вырастает стройная башня, венчающая все.

Башня напоминает верхние ярусы московского Ивана Великого. Дань требованиям заказчика. Стоящие по бокам колокольни трехъярусные столпы с золотыми главами — прием, использованный еще Микетти в проекте Кронштадтского маяка. Соединение разновременных традиций исполнено с необходимым тактом и безошибочным чувством меры. Благодаря этому торжественный силуэт колокольни поражает воображение удивительной легкостью и стремительным порывом ввысь…

Утром 23 мая 1754 года работы на строительстве Смольного были приостановлены. Сытые, могучие гвардейцы плотной стеной окружили будущий монастырь и встали широким коридором по направлению к городу. Ждали саму императрицу.

Запряженная восьмеркой белых лошадей золоченая карета в окружении конных подкатила к «модельной светлице». Фермор и Растрелли нетерпеливо переминались на крыльце. Шурша колоколообразной фижменной юбкой, императрица торжественно проследовала в «светлицу». И сразу же в помещении стало тесно и шумно.

Императрица осталась довольна. Особую радость вызвала колокольня — высочайший монумент ее царствованию. Великая колокольня требовала, по ее мнению, великого колокола. И тут же повелела: отлить, чтобы весил не менее 20 тысяч пудов, а шириной — более 6,5 метра. Пусть превзойдет московский царь-колокол, отлитый при Анне. На том посещение и закончилось…