Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси

Искательное письмо не помогло Миниху. После его отсылки он еще почти восемнадцать лет прозябал в Пелыме, пока в 1762 году его не вызволил оттуда Петр III. Но яд сомнений в способностях Трезини все же оказал свое действие. Известный историк строительства Петербурга П. Н. Петров поверил самовлюбленному немцу и упрекнул Доминико в бездарности. Однако лучший судья — время. И последующие за Петровым поколения исследователей, конечно, отказались от подобной оценки.

Но все это в далеком будущем. А пока Трезини успешно «отразил» первый наскок Миниха в истории с кондукторами. Архитектор продолжает напряженно трудиться в разных концах города, не подозревая, что над его головой сгущаются новые тучи. На сей раз Миних, видимо, вовлек в свою интригу Остермана. Правда, сейчас Остерман уже проживает не в доме, который строил Трезини, а на Адмиралтейской стороне, во дворце, принадлежавшем в недавнем прошлом князю Меншикову. Противники свергнутого властителя быстро и охотно поделили оставшееся наследство. Дворец стоял на месте, где позже были построены дом графини Лаваль и здания Сената и Синода. Нынче здесь разместился Российский государственный исторический архив — хранитель большинства документов о жизни и деятельности Трезини. В том числе и бумаг, раскрывающих историю проверки честности архитектора.

4 апреля 1728 года Верховный тайный совет потребовал от Канцелярии ведомость всех домов, которые возводил полковник фортификации Трезини за последний год, и сметы, сколько надобно было на эти строения плитного камня, кирпича, извести и прочих материалов. А самому архитектору следует срочно представить «приходные и расходные книги материалам».

Составление запрошенной ведомости требует от Канцелярии усилий и времени. Но членам Верховного совета не терпится. В течение года они еще дважды присылают строгие напоминания. И здесь следует воздать должное Ульяну Акимовичу Синявину. В обществе, которое живет по правилу: губи других, иначе эти другие погубят тебя, — он сохраняет порядочность. Для составления ведомости и сметы Синявин назначает двух людей — Михаила Земцова и Ивана Мордвинова. Он верит, что они поступят столь же честно, как честен сам Трезини.

В ответ на последнее напоминание Совета 11 февраля 1729 года поступает донесение: «Архитекты Михайло Григорьев сын Земцов, Иван Александров сын Мордвинов сказали… такую ведомость мы обще сочиня сделаем и подадим в Канцелярию от строений сего же февраля к двадцать третьему числу, а ежели к тому числу той ведомости не подадим и за то указал бы Его Императорское Величество взять на нас штраф…»

Взяли с Земцова и Мордвинова штраф или нет — неизвестно. Но ведомость они сдали только 1 марта. На пятнадцати страницах. Двадцать три пункта. Подробное и точное описание всех работ Трезини вплоть до нужников на пристанях против церкви Воскресения Христова и бывшего дворца Меншикова.

Ведомость — свидетельство удивительной работоспособности и популярности Трезини в Петербурге. Он строит Зимний дворец и одновременно на Большой Морской дом придворной девицы Краморши (Крамер); конюшни при доме Меншикова и покои для придворной дамы мадам Яган «по линии, что против Адмиралтейского луга»; новую каменную паперть у церкви Воскресения и канал перед зданиями Коллегий. (Канал начали рыть 17 мая 1726 года, и каждодневно там работало по 1400 человек.)

Заметим, кстати, что в 1727 году Доминико Трезини ремонтировал дом князя Меншикова «подле Исаакиевской церкви». На починку кровли и покраску его затрачено листов железных 6177, извести серой 7411/2 бочки. Именно в этом отремонтированном доме и живет Остерман, занятый проверкой дел архитектора.

Работы в Петропавловской крепости Земцов и Мордвинов не упоминали, как дело совершенно особое и государственной важности. Наверное, поэтому Верховный тайный совет заранее, 5 октября 1727 года, специально потребует от Трезини «роспись, что в сей момент делает по ранее полученным указам» Петра I и Екатерины I. В начале января следующего года готовая «роспись» ложится на стол. В ней перечислены все работы в Петербургской фортеции, Шлиссельбурге, Кроншлоте и Кронштадте. Всего двадцать шесть пунктов. А если к ним прибавить ведомость Земцова и Мордвинова, то получится сорок девять позиций. Сорок девять строительных дел, которые Трезини ведет одновременно.

Такого количества работ не имел ни тогда, ни позже ни один петербургский зодчий. И сегодня, спустя столетия, исследуя труд первого строителя Петербурга, мы можем сравнить его с огромным айсбергом, чья бóльшая часть сокрыта под водой. На поверхности — главные, хорошо известные здания, возведенные Трезини. Невидимы его повседневные заботы: планировка земель, составление чертежей и расчетов, достройки и переделки самых различных строений, обучение учеников и наблюдение за действиями других архитекторов.