Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

…Кстати, не всем в Риме и в армии понравился этот «широкий жест» Сципиона. Оппозицию возглавил… его собственный квестор и ставленник Квинта Фабия неуклюжий рыжеволосый Марк Порций Катон, происходивший то ли из сословия всадников, то ли и вовсе из крестьян. (Между прочим, тот самый, что спустя годы прославится пережившей века фразой: «Delenda est Carthago» – «И все-таки Карфаген должен быть разрушен!») Этот «неотесанный деревенщина» считал непременным бороться со всеми проявлениями греческой культуры (напомним, что Сципион был ее преданным поклонником и на Сицилии это весьма активно демонстрировал не только своим эллинизированным внешним обликом, но и поведением) и всячески пропагандировал скромный образ жизни настоящего римлянина на службе Республики, в частности грошовую экономию. Так, завершив службу в Иберии, он бравировал тем, что бросил там своего верного боевого коня, лишь бы не оплачивать его перевозку по морю в Италию. В присущей ему хамской манере Катон громогласно заявил, что нельзя так небрежно обращаться с деньгами. В ответ он услышал резкую отповедь от Сципиона о том, что именно ему, патрицию Публию Корнелию Сципиону, а не плебею Марку Порцию Катону поручено отвечать за безопасность государства. Следовательно, говорить о том, сколько на это будет потрачено денег, просто неуместно. Оскорбленный до глубины души поборник отеческих добродетелей, бросил армию и тут же отправился в Рим, где он с возмущением поведал отцам города о легкомысленном молодом человеке, который словно приехал не на войну, а на прогулку, занимаясь книжками и гимнастическими упражнениями, проводя жизнь в праздности и изнеженности. Так из искры ссоры между Катоном и Сципионом разгорелось неугасимое пламя многолетней вражды. Но об этом – чуть позже…

Глава 14. Бои местного значения

Прежде чем пересечь Средиземное море и десантироваться в Африку, осмотрительный Сципион отправил туда на «разведку боем» своего верного помощника, начальника конницы Лелия с небольшим конным отрядом, основу которого составили те самые триста кавалеристов «поневоле».

Благополучно переплыв море туда и обратно, Лелий привез две неутешительные новости.

Во-первых, вечно сомневающийся Сифакс может вот-вот перейти на сторону Карфагена. Истинные причины метаний Сифакса, конфиденциально сообщенные ему Лелием, оказались столь прозаичны, что Сципион серьезно призадумался о… роли женщины в истории, или, как говорят слывущие большими знатоками слабого пола французы – «шерше ля фам!», т. е. «ищите женщину!». (Подробности этой «истории», «написанной» в духе «голова поворачивает туда, куда хочет шея», вы, естественно, узнаете чуть позже.)

Во-вторых, обездоленный Сифаксом Массанасса ждет не дождется, когда же его римский друг высадится в Африке, но его собственные силы весьма незначительны. Нумидийский принц даже укорял своего римского «друга», что он напрасно промедлил и не переправил в Африку сразу всю свою армию, пока карфагеняне были в замешательстве и вряд ли смогли бы оказать сопротивление.