Великий и оболганный Советский Союз

Можно лишь удивляться тому, как быстро и глубоко два советских писателя (или — один двуединый?) ухватили эту врожденную, принципиальную узость человека западной цивилизации — такую естественную для него и такую неестественную для советских людей! Без иронии и снисходительности, а с вполне объяснимым чувством превосходства самостоятельного человека над человеком несамостоятельным Ильф и Петров сравнивали «среднего американца» с жителем Советской Вселенной и писали о типичном американце так:

Он — трудящийся человек, получает свои тридцать долларов в неделю и плевать хотел на Вашингтон с его законами, на Чикаго с его бандитами и на Нью-Йорк с его Уолл-стритом. От своей страны он просит одного — оставить его в покое и не мешать ему слушать радио и ходить в кино… Нет, он не поймет, что такое патриотизм советского человека, который любит не юридическую родину, дающую только права гражданства, а родину осязаемую, где ему принадлежат земля, заводы, магазины, банки, дредноуты, аэропланы, театры и книги, где он сам политик и хозяин всего.

И эти слова сами по себе хорошо объясняют, почему в считанные годы — с 1929 по 1939-й — новая Россия смогла пробежать дистанцию длиной в век…

Объясняют они и то, почему Россия после катастрофы лета и осени 1941 года смогла к концу того же 1941 года подготовить контрнаступление под Москвой, через год — Сталинградский триумф, еще через полгода создать великий бастион Курской дуги, а к концу 1943 года перейти в почти непрерывное победоносное наступление, организовать в 1944 году десять сталинских ударов, а в 1945 году взять Берлин…

Становится понятным и то, почему за десять лет, считая с 1946 года, когда в некоторых местностях СССР ели крыс, к 1956 году новая Россия восстала из пепла, обеспечила себе хотя и небогатое, но душевное и свободное от голода житье, а при этом создала свой Ракетно-ядерный щит, разработав и ядерное, и термоядерное оружие, и первую межконтинентальную баллистическую ракету.

Через двенадцать лет после изнуряющей и полуразрушившей страну войны мы запустили в космос Первый спутник, а еще через четыре года — Гагарина…

Все это сделал новый, советский патриотизм, свидетелями и участниками становления которого были в числе других граждан Советской Вселенной Ильф и Петров. В конце поездки по Америке они получили предложение совершить двухнедельное «райское и к тому бесплатное путешествие в тропики» — на Ямайку. То есть в один из красивейших уголков на Земле.

Евгений Петров (его настоящая фамилия была Катаев, литературный псевдоним «Петров» он взял, чтобы его не путали с родным старшим братом Валентином Катаевым) 5 января 1936 года писал жене, Валентине Леонтьевне Катаевой, из Америки в Москву:

Двенадцать дней мы сможем отдыхать от беспрерывной двухмесячной езды и работать… И вот колеблемся — ехать или не ехать. Ведь знаем, что все нас будут ругать последними дураками и сами мы себя будем ругать, если не поедем; но вот не можем решить. Ум хочет в тропики, а душа — в Москву, в Нащокинский, кривой и грязный переулок!

Ильф и Петров не поехали в райский уголок. Их манил московский переулок, да — кривой и грязный… Однако не привычка к «родной луже» побуждала их торопиться домой, а стремление, набравшись новых полезных впечатлений, побыстрее помочь Стране Добра сделать этот переулок чистым и выпрямить его…

Ведь в новой Москве тогда не то что переулки, а целые улицы раздвигали — как улицу Горького, бывшую Тверскую.

В той же «Одноэтажной Америке» два гражданина Советской Вселенной — русский Евгений Петров-Катаев и еврей Илья Ильф-Файнзильберг — прекрасно определили атмосферу этой Вселенной: