Великий Моурави 2

моих надежд. Иншаллах...

- Говори по-грузински, сын мой, здесь все грузины, жаждущие грузинского

солнца, грузинского слова. И даже когда ты беседуешь с Сефи-мирзой или с

сыновьями ханов, не забывай, что ты грузин... Но подражай персам во всем,

ибо это лучший щит для прикрытия истины.

- Твоя мудрость, отец, закаляет мой дух... Отец!..

Паата вдруг выхватил шашку и перегнулся через седло. Блеснул клинок, и

перерубленная ярко-зеленая змея упала у ног шарахнувшегося Джамбаза.

- ...Отец, змея ползла к твоим цаги. У меня дрожит сердце, отец!

- Успокойся, Паата, я раньше тебя заметил змею, - Георгий, улыбаясь,

похлопал сына по плечу, - и даже заметил под ее глазами белые пятнышки. Эти

змеи безвредны. Запомни, сын мой, воин должен быть не только храбрым, но и

наблюдательным. Так и с князьями, из них тоже не все ядовитые... Многие

просто глупы и ни для кого не опасны. Мой Паата, смотри на пятна и против

таких безвредных глупцов не обнажай шашки, отбрасывай их тупой палкой.

Паата задумчиво, с некоторой робостью смотрел на вновь погрузившегося в

раздумье Георгия. Он вспомнил рассказы "барсов" о "змеином" князе Шадимане

Бараташвили. Так они ехали молча мимо хлопковых полей, каждый занятый своими

мыслями.

С глубокой нежностью Георгий поглядывал на наследника своих дел и

чаяний. "Паата очень похож на Русудан, - думал Георгий, - на гордую, умную

мою Русудан. Но Папуна уверяет - извергающие пламя глаза Паата и сильные

руки такие же, как у Георгия Саакадзе из Носте".

Вдруг Паата вскинул лук. Взвизгнула стрела, и дербник, перевернувшись в

воздухе, камнем упал на поле.

Паата рассмеялся и, шаловливо перегнувшись через седло, заглянул в

глаза Георгию:

- Отец, помнишь, однажды в Носте я ранил ястребенка? Он жалобно пищал,

подпрыгивая на одной ноге. Тетя Тэкле плакала, а Папуна сердился: "Если

пришло желание убить, убивай, но не причиняй страданий..." Тогда я не

понимал... даже насмехался, ибо ястребенок, излеченный доброй Тэкле, утащил

ее любимого соловья и исчез...

Георгий улыбнулся. Обрадованный Паата стал вспоминать раннее детство.

Просека все больше ширилась. Издали монотонно прозвенели бубенчики.

Саакадзе ласково отбросил со лба Паата черную прядь и придержал коня. Из-за

песчаного холма показался караван. Медленно ползли по желтому песку черные

тени верблюдов. Это был обычный торговый караван, направляющийся в далекие

страны. Покачивались полосатые тюки, ящики и мехи с водой. Впереди

равномерно шел белый шутюр-баад. Он горделиво покачивал вправо и влево

голову, украшенную перьями, точно приглашая бесстрашно следовать за ним.

На сафьяновом седле восседал Керим в купеческом одеянии. Под халатом за

широким поясом торчала костяная ручка кривого ножа. К седлу ремнями был

прикреплен лук с колчаном и персидское копье.

Так дважды в год Али-Баиндур посылал ловкого оруженосца в Картли за

сведениями.

На одногорбых верблюдах, быстрых и терпеливых, натянув на себя грубые

серые плащи, дремали слуги и погонщики, и только караванбаши острыми глазами

подмечал каждую неправильность в караванном строю.

Поравнявшись с Саакадзе, Керим поспешно спрыгнул с верблюда и, приложив

руку ко лбу и сердцу, до земли поклонился сардару. То же самое поспешили

сделать встрепенувшиеся слуги и погонщики.

Саакадзе, едва ответив на раболепные поклоны, молча проехал мимо.

И никто не мог подумать, что большую часть сегодняшней ночи Керим

провел в комнате Саакадзе, угощался тонкой едой и, как всегда перед отъездом

в Тбилиси, внимательно выслушал указания Саакадзе о тайных встречах с

мествире, с Вардиси, сестрой Эрасти, старшей прислужницей царицы Тэкле.

Запоминал, в какие княжеские замки завозить персидский товар и у каких

монастырей скупать ореховое масло и черные четки. Запрятывал в халат кисеты

с золотыми туманами, в ковровые мешки - богатые подарки от ханум Русудан

настоятелю Трифилию и семьям "Дружины барсов".

И тем более никто не мог подумать, что благодаря уму и ловкости Керима

надменный сардар Георгий Саакадзе получает ценные сведения из Картли,

добытые в княжеских замках, монастырях и греческой лавочке Папандопуло от

лазутчиков Али-Баиндура. По возвращении в Исфахан Керим сообщал Али-Баиндуру

только дозволенное Георгием.

Пропустив вперед Паата и телохранителей, Эрасти, соскочив с коня,

радостно приветствовал Керима. Они обнялись. Такая встреча не удивила

погонщиков и слуг, ибо все они знали о духовном братстве Керима с любимым

оруженосцем сардара.

- Керим, будь осторожен в пути и в Тбилиси, - едва слышно шептал

Эрасти, - лазутчик князя Шадимана, Вардан Мудрый, едет за тобой следом.

Утром об этом на майдане узнал азнаур Папуна. Нарочно выехали тебя

встретить, - и громко продолжал: - Непременно купи белую бурку, давно хочу.

В Тбилиси не найдешь, может, в Гори поищешь.

Керим обещал просимое братом поискать даже в горных теснинах, и пусть

все верблюды падут на безводный песок, если он вернется без белой бурки...