Великий Моурави 5

покупателей. Но аллах угадал: человек

никогда не бывает доволен ниспосланной судьбой. И однажды Эль-Дин, решив

удесятерить свое богатство, поспешно стал

нагружать караван для путешествия в чужие страны, дабы распродать свои товары

дороже, а купить чужие дешевле.

- О мой сын, - воскликнула его мать, - знай, что пророк сказал: "Блажен

человек, питающийся плодами своей земли

и не предпринимающий путешествия хотя бы на тысячу полетов стрелы".

- Да простит меня пророк! Он не занимался торговлей, поэтому его советы

не ценны.

- О сын мой, благодарение аллаху, ты и так богаче всех купцов в

Дамаске. Зачем раздражать аллаха жадностью и

подвергаться опасной встрече с разбойником Альманзором?

- Да будет тебе известно, о мать из матерей: судьба каждого человека

висит у него на шее. И да не будет сказано,

что Эль-Дин испугался разбойника Альманзора и что мои десять вооруженных слуг

храбры, как зайцы.

- Бисмиллах! - воскликнула мать. - Почему в коране ничего не сказано о

глупцах? Всем известно: караваны в

пятнадцать или двадцать человек легко ограбляются Альманзором и его слугою,

который украдет ресницу из глаза - и ты

ничего не заметишь...

Свист ветра и рычание тигров наполнили помещение. "Шейх" поднял голову

и облегченно вздохнул, ибо он

увидел, что рычание исходит не от тигров, а от крепко спящих навалившихся друг

на друга купцов, и скромно умолк.

...А когда настало утро... в помещение ворвался взлохмаченный хозяин

караван-сарая. Оглядев купцов и пересчитав

их, он радостно воскликнул:

- Ла илля иль алла, Мохаммет расул аллах! Благодарение небу, вы здесь!

Заглянув сейчас под навес, я нечестиво

подумал, что вы ночью убежали, не заплатив мне за ужин и ночлег.

Как предрассветный ветер разгоняет туман в камышах, эти слова мгновенно

разогнали сон купцов. Вскочив, они

метнулись под свод, потом к нишам, ища свои тюки. Обезумев, они наскакивали друг

на друга и с проклятиями

отскакивали. Но легче найти лопнувший мыльный пузырь, чем то, что было и чего

больше нет. Лишь потухший кальян

одиноко высился, как пальма, затерянная в песках. Исчезли даже подстилки, на

которых купцы сидели, даже чалмы с голов!

Купцы с ужасом уставились друг на друга. Юркий, полагая, что он еще

спит, ущипнул желчного. Неистовый рык

вспугнул последнюю надежду.

Оттолкнув хозяина, подобно бесноватым, купцы помчались во двор, под

навес. Крепко связанные, с заткнутыми

ртами, погонщики, как тюки, лежали рядом, кажется, они спали.

- Где твой проклятый шейх? - закричал на хозяина желчный купец.

- Да уровнит аллах ему дорогу! - восторженно ответил хозяин. - Шейх еще

вчера, когда вы перетаскивали тюки в

помещение, щедро расплатился со мной, сказав: "Правоверный должен спешить с

расплатой за оказанное ему услуги в

пути, ибо завтрашний день полон неожиданностями".

- О аллах, это был разбойник Альманзор! - воскликнул купец, похожий на

шест. - Аллах, аллах, он увел всех

верблюдов!

- Поистине ты лишился ума, - возразил юркий, - не на себе же ему

таскать столько тяжестей!

- Аллах, аллах, разве не в твоей власти было подсказать нам истину!

- О всемогущий! Как допустил ты проклятого разбойника так по-шайтански

запутать нас в притчах Тысячи второй

ночи, - рыдал грузный купец.

- Бисмиллах, что я скажу шах-ин-шаху? - стонал шарообразный.

- Да ослепит его... я думаю об Альманзоре... всевидящий! Да онемеют

руки разбойника! - хрипел желчный купец,

прикрывая ладонью бритую голову от палящего солнца. - Зачем ему понадобилась моя

чалма?

- Клянусь аллахом, не знаю, на что ему твоя паршивая чалма, - злобно

прошипел купец, везший драгоценности, -

но моя ему наверное пригодится, ибо в ней я спрятал лучшие камни из моего

товара!..

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Странно освещенное небо напоминало озеро, на одном краю его ночь еще

тянула черные сети с мерцающими

звездами, а на другом рассвет уже поднимал оранжевые паруса.

- Слава Мохаммету, сыпучие пески остались во владениях разбойника

Альманзора! И не кажется ли тебе,

духовный брат мой Арчил, что при благосклонной помощи пророка в них затерялись,

подобно упавшим в воду алмазам,

притчи из Тысячи второй ночи?

- Кажется, мой Керим. И если бы не двадцать взятых в караван-сарае

верблюдов, что тащатся за нашими конями,

сгибаясь под тяжестью поклажи, то, клянусь влахернской божьей матерью, ночь

встречи с исфаханскими купцами была бы

подобна видению на Майдане чудес.

Мечтавший об оазисе Арчил с наслаждением вдыхал запах зарослей. Свернув

на извивающуюся среди высоких

папоротников и тростников тропу, Керим потянул за повод верблюда-вожака, и

остальные, соединенные крепкой веревкой,

покорно двинулись за вожаком.

Не звенели колокольчики, - из осторожности Керим срезал их, и песни не

пелись: тишина надежнейший щит для

тайного дела.

Керим приподнялся на стременах, раздвинул, вспугнув розового скворца,

папоротник и стал вглядываться в

знакомую даль. Взмахнув нагайкой, он выехал на косогор, откуда в желтовато-

лиловой дымке едва виднелись на

безжизненной равнине зловещие башни Гулабской крепости. Словно обрадовавшись,

всколыхнулась едкая пыль, густой

завесой укутав караван.

Арчил поперхнулся и, откашливаясь, выругался:

- Сатана, перестань щекотать мои ноздри!