Великий Моурави 6

Говорили о подарках, присланных султаном, "средоточием вселенной", которые будет

раздавать верховный везир Хозрев-

паша знатным пашам и бекам.

Знали о подарках и "барсы". Недоумевая, Саакадзе спросил везира, когда

он намерен вручать шубы Сераля, если

после пира тотчас в поход? Хозрев охотно пояснил, что перед пиром в доме вали

получат милость султана все остальные, а

Саакадзе и его "барсы" уже получили...

Неопределенный ответ, как ни странно, не насторожил "барсов", - не все

ли равно, где примут знатные турки

драгоценные одеяния, а грузинам одно: поскорей добраться до стен Багдада, за

которыми - путь на Картли! "О, кто еще

может похвалиться такой родиной!"

Последние лучи солнца обломились об утесы гор и погасли в реке Ешиль-

Ирмак. Конные паши, окруженные

свитой, важно въезжали в высокие железные ворота, озаренные разноцветным огнем

праздничных факелов. Немало

удивились "барсы": прибывали только приверженцы Хозрева. Но вали, горячий

сторонник Моурав-паши, успокоил его.

- О находящийся под покровительством седьмого неба! О Непобедимый! Что

делать нетерпеливым в мире, где все

надо ждать - и огонь солнца и каплю дождя. Я все убеждал: раньше пир, потом

подарки. Машаллах, вот что ответил мне

твой друг, удалой начальник Рамиз-паша: "Не следует противоречить верховному

везиру перед походом". И тут Фаиз-паша

добавил: "Желание поскорее увидеть дар султана заставляет пашей немного опоздать

на пир".

- Но почему сторонники везира не опаздывают?

- О Мухаммед! - Вали звучно расхохотался. - Клянусь поцелуем любимой

наложницы, сторонники везира первые

получили роскошные шубы. А мне, ага Ростом, не удивляйся. Я Хозреву не подчинен

и ничего не получил.

Во дворе засуетились слуги, ударили барабаны, крики "Ур-да-башина

верховному везиру!" оповестили хозяев о

прибытии сердар-и-экрема.

За Саакадзе поднялись и другие навстречу высокому гостю. Матарс

поправил на глазу белую повязку.

Прибыл Хозрев-паша только с двумя слугами: чухадаром, несшим палку,

дабы отгонять собак, и фонарщиком с

огромным фонарем.

Хотя Саакадзе и презирал жестокого, заносчивого везира, но такое

доверие не могло не найти в нем отклика.

В приемном двусветном зале, вымощенном мраморными плитами, горел камин,

узкий и высокий, отбрасывая

красные блики на затейливые переплеты окон. Словно освещенные изнутри, мерцали

фарфоровые вазы, установленные в

маленьких нишах.

Огромный серебряный поднос заменил скатерть. Яшмовые и фарфоровые блюда

сразу опустились на него, словно

птицы на озеро. Подали воду с сахаром и шербет.

Начался пир.

Хозрев-паша никогда так еще не ликовал. О, еще бы! После первого намаза

ворота Токата широко распахнутся, и

отборное войско анатолийского похода двинется на Багдад!

И вновь удивился Саакадзе, почему не спешит к нему на пир ближайший

друг Келиль-паша.

- Умерь свое недовольство, Непобедимый!

Дато вздрогнул, что-то зловещее было в том, как произнес это знакомое

слово Хозрев. Потом словно издали

донесся его хохоток. Обгладывая косточку, он визгливо говорил, что вот-вот

должен прибыть Келиль-паша, наверно, с

Ваххаб-пашой вместе за подарками отправились.

Поймав на себе пристальный взгляд Дато, Хозрев-паша предложил послать

тут же за Келиль-пашою. Сам не зная

почему, Саакадзе отказался: "Если не спешит, значит, так надо".

Келиль-паша спешил, но недаром "у каждого человека судьба висит на его

шее".

Почему Ибрагим поплелся за толпой, устремившейся к дому вали, он не

смог бы ответить, ибо раздача подарков

пашам оставляла его равнодушным. Какая-то тоска сжимала его сердце, и Ибрагим,

не находя покоя в караван-сарае, где он

и его конь обрели пристанище, слонялся по улицам.

Вдруг Ибрагим подался в сторону: в проехавшем всаднике он узнал того

разбойника, который отсек голову Рахман-

паше. Но почему этот злодей, сопровождаемый группой башибузуков, свернул на

улицу, где находился дом Моурав-

гурджи?

Дрожа, кок в лихорадке, Ибрагим, крадучись, поплелся за шагом

двигающимися башибузуками. Тут он увидел, что

все примыкающие к дому Саакадзе улички охраняются вооруженными до зубов

янычарами. А у ворот дома, и справа и

слева, стоят на страже сипахи из орты верховного везира.

Озадаченный Ибрагим не знал, что предпринять. Конечно, в дом Моурав-

паши его не впустят. И не опрометчиво

ли переступать порог, где пирует Хозрев-собака? К тому же, что он, незнатный,

может один сделать в случае опасности?..

Нежданно разбойник подошел к воротам и тихо заговорил с сипахом.

"Келиль-паша... нет, вали... якши... за

подарками" - уловил Ибрагим отдельные слова и, инстинктивно прижимаясь к

стенкам, направился к дворцовому дому

вали. Здесь у позолоченных ворот его поразила толпа токатцев, охваченных

тревожном волнением. Подойдя к нескольким

слугам, он услышал, что многие паши давно вошли в дом, но еще ни один не вышел

ни с подарками, ни без них.

Осмелев, Ибрагим подошел ближе к молодому прислужнику и спросил, не

видел ли кто Келиль-пашу?

- О! о! Улан, тебе на что паша?

- Обещал он амулет купить, и вот я бегаю за ним, а он ускользает

подобно тени...

- Сегодня даром бегаешь. Совсем недавно эфенди Абу-Селим послал за ним

оруженосца, подарок султана хочет

вручить.