Великий Моурави

Тамар! И ныне радуется земля грузинская в предчувствии восстановления основ

трона. Народ ждет законного царя...

Если пожелаешь переменить стольный город, пошли в Кахети гонцов. Пусть

князья собирают дружины. Пусть явятся под мое начало. И церковь благословит

такое. А если будут сопротивляться разуму и не внемлют твоему приказу, я

докажу непокорным, что пригнуть сардаров шаха к копытам коня моего было

труднее...

Обдумай, царь, и пореши. А если желание народа будет твоим желанием,

выслушай устно посланника: его слово - мое слово. Азнаур еще и дважды и

трижды предстанет перед тобою, принося мои и выслушивая твои мысли... Все

свершится, как я сказал...

Верный служитель твой Георгий, сын Саакадзе".

Чавчавадзе тяжело дышал, взглянул на царя и торопливо повернулся к

Дато:

- Уважаемый азнаур, не сочтешь ли ты приятным отдохнуть под кровлей

богоравного? Царь Теймураз обдумает послание, благосклонно выслушает тебя и

ответит Моурави.

Дато учтиво поклонился и вышел. Его не обманула сдержанность

кахетинцев. Если бы радость могла бить фонтаном, она хлестала бы из глаз

царя, князей и пастырей.

Действительно, когда Вачнадзе, проводив Дато, вернулся, он увидел

необычайное. Говорили одновременно, громко, жестикулируя, едва соблюдая

установленное обращение.

Сам Теймураз с покрасневшими веками метался по залу. Наконец-то! Опять

царство! Два царства! Телави и Тбилиси! Переменить стольный город... Нечего

менять, Греми не возродится...

Говорили долго, все взвешивая, все предугадывая. Теперь особенно

важными казались очищение Георгием Саакадзе Нижней Кахети от персидских

переселенцев, его помощь кахетинским азнаурам в восстановлении хозяйств,

вновь воздвигнутые им укрепления на восточных рубежах. Сожалели, что

Саакадзе не упомянул в свитке, с какими царствами и княжествами думает

заключить союз. Батумские паши заверяли: Моурав-бек домогается дружбы с

Блистательным Стамбулом. Но особый гонец, азнаур Заал, выпытал - с папой

Римским. А Лома клянется: только с Имерети.

Архиепископ Феодосий сокрушался, что Моурави не проявил дальновидности:

ему бы с единоверной Русией договориться. Внезапно Джандиери вспылил и

принялся упрекать архиепископа в бесполезности его поездок в страну гладкого

льда.

Медленно перебирая агатовые четки, вступил в разговор архимандрит

Арсений. Он напомнил об опасности, надвигающейся из Самцхе-Саатабаго. Османы

стремятся не только разобщить грузин, но и отторгнуть Иверию от Русии. Они

покровительствуют католическим миссионерам, пропуская еретиков всюду, где

закрыто всевидящее око. И богопротивные монахи расползаются, яко черви.

Следует царю Теймуразу в своем послании упомянуть об этом, дабы Георгий

Саакадзе остерегался дружбы с хитрецом Пьетро делла Валле.

Чавчавадзе, напротив, советовал царю пока не печалиться о вере.

Доброжелательно кивнув Арсению, князь поздравил его со счастливой удачей

владеть Цинандали, расположенной вблизи рубежа Шамхалата. Разбойникам не

надоедает скатываться на Алазанскую долину и опустошать его, Чавчавадзе,

владение.

Оказалось, и Джандиери и Вачнадзе тоже думали о диких шамхальцах,

разоряющих не только их, но и соседей. Необходимо незамедлительно просить

Саакадзе помочь расправиться с собаками шаха, как он расправился с Двалети.

Чавчавадзе поддержал советников, ибо разгром Шамхалата даст возможность

Кахети приблизиться к берегам каспийским и твердо стать на торговом пути

между Русией и Ираном.

Теймураз молчал. Он думал об одном: сперва вернуть престол, а уже потом

беспокоиться о том, с кем заключать союз.

Лишь на другой день Дато пригласили к царю - выслушать то, что Моурави

не доверил пергаменту. На простой куладже Дато сверкал маленький павлин,

напоминая о взятии Кандагара. Цаги из черного сафьяна украшали золотые

кисти. Строгостью одежды Дато подчеркивал важность своей миссии.

Он только слегка коснулся широких замыслов Саакадзе, вскользь упомянул

о постоянном войске в шестьдесят тысяч сабель, о предстоящем большом

посольстве в Стамбул, об оживленной торговле на новых караванных путях и

незаметно перешел к делам Кахети. Дато настаивал на немедленном выезде

советников в Кахети для переговоров с князьями. И народ необходимо

подготовить к предстоящим государственным событиям. Так же считал

необходимым выехать архимандриту Арсению к католикосу - пусть отвезет от

царя Теймураза жалобу на пренебрежение церкви к богоравному Теймуразу,

который не собирается вековать на чужбине.

Потом на тбилисский майдан пусть отправится азнаур Лома и закупит для

цариц парчу и атлас... Щедро расплачиваясь, он должен шепнуть купцам, что

царь Теймураз в большом почете в Стамбуле, но благополучие грузин он, как

всегда, ставит превыше всего, радуется возрождению Картли и повелел по

воскресеньям служить молебен о здравии Великого Моурави. Пусть чаще

заглядывает в духаны азнаур Лома и не скупится на угощение и разговор. Как