Великий поход

Демон между тем, преодолев солнечную ослепь, благополучно превратился в обыкновенного человека, тянувшего за собой коня. На верёвке.

— Я не знал, что этих зверей можно приручить, — удивился воин.

— Я тоже не знал, — ответил Дадхъянч и прошёл мимо. Ратри и её заступник долго смотрели ему вслед. Девушка первой нарушила молчание:

— Не кажется ли тебе, что это…

— Стоп! — перебил её Индра. — Ничего не говори. Я должен сам. Я могу сам… — он погрузился в кипень внезапно взбудораженной мысли и осторожно тронул языком её прозревшую плоть:

— Какой смысл таскать за собой коня? Не лучше ли, чтобы он сам таскал тебя повсюду?

Индра побоялся обнаружить в Ратри подтверждение своей догадке. Поэтому и не посмотрел в её сторону. Получалось, что все его прозрения она знает наперёд.

— Догони его и сообщи ему это, — то ли шутя, то ли серьёзно предложила девушка.

Индра укололся о её совет. В последнее время их отношения изменились. Ему казалось, что Ратри поглощена странным соперничеством с ним. Перетягиванием владычества. Возможно, это называлось так.

Когда она узнала о славных выдумках Индры, о приживлении молодого риши к бхригам и о Кавье Ушанасе, в её глазах воин прочитал досадливую иронию, тронутую налётом капризного равнодушия. Его это удивило. Задиристый характер девушки должен был сдаться. Тогда. Сдаться их любви. Индра чувствовал, что Ратри ему не принадлежит. Всякий раз прикасаясь к её золотистой коже, молодой воин встречал в сиддхе притаённую, нервозную напряжённость. Будто по плечу дочери Диводаса в этот момент ползла гусеница.

Зачем она приходила сюда, так далеко от своего покоя и благополучия? И что влекло её к Индре? Воин хотел дознаться, но Ратри не позволяла ему говорить об этом.

В Индре медленно и больно умирала влюблённость. Ставшая сперва тоской, искусавшей ему душу, а потом долгой, болеющей неразлюбчивым упрямством обидой.

Они ещё были вместе, но сводила их уже не радость друг другом заполонённых сердец, а навязчивое притяжение равных по скитанию духа бойцов.

— Догони его, — повторила Ратри.

Индра вдруг подумал, что в нелепости такого поступка проявился бы лучший вариант отпора этой несносности. Он поправил на себе плащ и больше ни слова не говоря поспешил за коневодом. Ратри оставалось только досадливо закусить губу.

Она не знала, чего хотела от Индры. Каким бы он мог прижиться в её душе. «Нет, только не таким, — ответила девушка своему возмущению, — но и никаким другим, должно быть, тоже».

Догнав человека с конём, Индра вдруг поймал себя на мысли, что любая его попытка начать разговор выглядела бы нелепо. Стоило ли вспех преодолеть такое расстояние, чтобы спросить ни о чём? Воин шёл в стороне от коня, выдумывая интересующие его вопросы.

Дадхъянч не замечал попутчика и думал о своём. Впрочем, все его мысли так или иначе возвращались к Трите. Слишком стремительным было их новое сближение и неожиданным — конец этой истории.

Порой Дадхъянчу всё происшедшее казалось неправдоподобным. Он не мог отделаться от мысли, что Трита зачем-то передал ему Ашву. Именно в этом и заключался фатальный смысл их встречи. И последующая гибель старого риши. То есть причиной всему стал Ашва. Но что с ним делать, Дадхъянч не знал.

Конь дёрнул головой, Дадхъянч обернулся и увидел идущего за ними кшатрия. Притихшего и понурого.

— Эй, — крикнул риши, — далеко ли до земли сиддхов?

— Если так идти, то далеко, — отозвался воин. — И чем дольше идти, тем дальше будет.

— Да? — удивился Дадхъянч. — А как сделать, что— бы стало близко?

— Просто повернуть влево.

Дадхъянч повернул коня влево. Ашва не стал сопротивляться. Ему, видно, было всё равно, куда идти. И кшатрию, видно, тоже было всё равно, куда идти. Поскольку и он повернул влево. Дадхъянч понял, что в этой ситуации нужно что-то сказать:

— Здесь так принято, чтобы тебя сопровождали, или молодого воина заинтересовал мой конь?

— Не бывает молодых воинов, — в неисчислимый раз повторил Индра, — бывают умелые и неумелые. Меня заинтересовал твой конь.

— А меня заинтересовал твой нож, — сказал Дадхъянч не оборачиваясь.

— Это твердь, которую выплавляют из камня, — почему-то объяснил Индра.

— Из камня? — переспросил риши и посмотрел на попутчика. — Я уже слышал о чём-то таком.

— Чего там слышать, вот он, — кивнул кшатрий.

Дадхъянч впился глазами в предмет, словно для того чтобы разглядеть зримую необычность пятого элемента.

— Ты, должно быть, умелый воин, если обладаешь такое оружие?

— Я, — открыл рот Индра, — молодой воин, — продолжил Кавья Ушанас и засмеялся неожиданному пассажу. Дадхъянч тоже хмыкнул и оценивающе посмотрел на попутчика:

— Нетрадиционное мышление выдаёт в человеке либо мыслителя, либо…

— Дурака, — перехватил Индра. — Раджас и тамас. Полярность мышления. Слишком условно, чтобы быть верным.

— Но и твоё отрицание слишком категорично, — не задумываясь переметнул Дадхъянч.

— Так ведь это — сатва.

— Ну и что? Категоричность сатвы вызывает …

— Её поворот, — восхищённо предположил Индра.

— Верно. Её искривлённый отпечаток.

— Вот, значит, во что оборачивается правда. Если её вбивать силой?