Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII

— Да, он живёт в нашем имении сколько себя помню. Распоряжается там, словно хозяин, а на нас временами смотрит едва ли не как на прислугу!..

— Он ваш родственник? — Шервард силился понять связь между Динди и тем подлецом, что обесчестил её.

— Да какие родственники! — с досадой отмахнулся Брум. — Сперва приехал погостить, да так и остался. Он — интендант легиона, что квартирует тут поблизости.

— Он командир? — внутренне Шервард весь напрягся, будто собака, учуявшая волка. Слово, которое употребил Бруматт, было ему незнакомо, но он понял, что речь идёт о важной шишке.

— Да какой он командир! — презрительно бросил парень, но всё же природная честность взяла своё. — Ну… Да… Вроде какой-то командир. Но не из тех, что командуют легионерами. Он — что-то вроде меня. Ездит и ищет припасы для легиона.

Шервард возликовал в душе. Такая неожиданная удача была не иначе, чем промыслом Воина. Это лишь он, верный ратник, мог так управить всё дело! Даже здесь, на чужой земле он помогал своим людям, хоть тут, вроде бы, и была вотчина южных божков. Куда им, этим Арионну и Ассу, до истинной силы Великой Троицы — Матери, Хозяина и Воина! Ведь как иначе объяснить, что Динди вдруг взобралась на их драккар, а он увидел её! И потом, когда он нашёл их, когда сумел познакомиться… Теперь всё это обретало новый смысл, и Шервард вдруг свято уверовал в успех своего дела.

— Он и теперь живёт у вас, или уехал в Кидую?

— Он туда не ездит, — злорадно скривил губы Брум. — Строит из себя столичного, а сам там лет пятнадцать не был! Отец говорит, что он, вроде бы, и дом там уже продал, возможно, за долги… В общем, здесь-то он ходит петухом, перья распушив, а на деле — щипаная курица!

— Ты их не любишь? — прямо спросил Шервард.

— А за что их любить? — сплюнул Брум. — Один — друг с самого детства! Мы с ним всю жизнь вместе, как две руки — вот! — он поднял свои запрятанные в рукавицы руки к лицу. — Вот так мы с ним были! И Динди… А потом он взял и… — парень снова сплюнул и в сердцах пнул снег в том месте, куда упал плевок.

— Он её… — Шервард не знал, как произнести слово «изнасиловал», и потому сделал нервный жест, который Брум прекрасно понял.

— Ну… Отчасти… — слегка замялся он в ответ. — Нет, прямого насилия, конечно, не было, но… Ты же видишь, какая она… Она… Особенная. Что она понимает?.. Надо быть полным скотом, чтобы воспользоваться этим! И вдвойне скотом, чтобы бросить обесчещенную тобой девушку!

Волнуясь, Брум говорил горячо и быстро, то и дело сбиваясь, так что Шервард едва понимал половину сказанного. Впрочем, то, что он не сумел распознать ухом, он понял сердцем. Динди была очень дорога ему, и он остро чувствовал всё, что говорил приятель. Любому, кто дерзнул обидеть её, он без сомнений готов был бы вырвать кишки. Вероятно, Линду очень повезло, что в тот момент его не было рядом.

В числе прочего Шервард, разумеется, выучил уже несколько любимых ругательств таверцев, и во время этой беседы он использовал каждое из них, дополнив куда более богатым набором сквернословий на родном языке. Разговор оказался тяжёлым для обоих, так что всё, что касалось легиона и отца подонка, что надругался над Динди, он оставил на следующий раз. Келлиец почувствовал главное — Бруматт ненавидит кидуанцев, с которыми он знаком, и оттого не слишком-то жалует всех прочих столичных жителей. А это значило — он, вполне возможно, согласится помочь.

***

Долгожданный разговор случился позже в тот же день. К тому времени оба успели немного остыть, занятые делами Брума. В разгар зимы северные дни были короткими, так что в таверну вернулись уже почти в потёмках, хотя время было ещё совсем не поздним. Хэддасам предстоял ещё обратный путь, но Бруматт хотел отогреться и пообедать.

Разумеется, Шервард не собирался вести подобную беседу в присутствии Динди, а потому, улучив момент, хлопнул идущего рядом товарища по плечу:

— Я хочу говорить с тобой. Сейчас, когда нет Динди.

— Что такое? — в сумерках этого было не видно, но Брум нахмурился после этих слов. Он явно решил, что разговор пойдёт именно о его сестре.

— Ты ненавидишь того, который сделал это с ней?

— Да… — выдохнул Брум.

— И его отца? — они остановились в нескольких десятках шагов от таверны, хотя оба порядком замёрзли, а мороз явно крепчал.

— И его тоже. А что?

— Ты думаешь, что все кидуанцы такие? — Шервард продолжал прощупывать почву, прежде чем выложить свою тайну.

— Наверное, не все, — пожал плечами Брум. — Да какая разница? Я вообще не думаю об этом.

— Шеварцы давно были свободные. Как келлийцы. А потом сюда пришла Кидуа и взяла ваши земли. Это тебя гневит?

— Это было чёрт знает когда, — растерялся Бруматт. — Палатий уже давно — часть империи. Так было всегда…

— Не всегда! — негромко, но настойчиво возразил Шервард, оглядываясь, чтобы убедиться, что поблизости нет нескромных ушей. — Давно вы были такие как мы! У нас говорят: шеварцы и келлийцы — один народ. Давно были один народ. Но теперь вы — не свободный народ. Вы принадлежите империи. И они могут забирать ваш хлеб, когда хотят.