Великий Сибирский Ледяной поход

Для поддержки наступления барнаульцев приказал открыть огонь батарее французских орудий, которая стояла, погруженная на платформы поезда на запасных путях. Орудия снимать было некогда, повернули их только жерлами в сторону красных и открыли огонь. Водонапорная башня сыграла роль хорошего наблюдательного пункта. Бой разгорался, огонь красных, особенно пулеметный, все усиливался. Положение было не из веселых. Подхода наших главных сил можно было ожидать не раньше чем после полудня, да и трудно было рассчитывать на достаточную боеспособность людей, совершивших 45-верстный ночной марш в условиях суровой сибирской зимы.

Бронепоезд наш выдвинулся за станцию в сторону Новониколаевска до разрушенного места пути и фланговым огнем стал косить цепи красных. В это время к западной окраине длинного села подошел обоз 3-го Барнаульского Сибирского стрелкового полка. Начальник хозчасти, капитан Бухалов, видя всю картину боя, собрал всех наличных вооруженных чинов обоза, рассыпал их в цепь и внезапно ударил красным во фланг. Обозники, как и 1-й батальон, показали себя молодцами.

Охваченные с обоих флангов огнем и встретив энергичный контрудар с фронта, красные не выдержали и наконец, понеся потери, откатились за лес, из которого вышли. В течение этого времени с юго-востока группа красных партизан обстреливала станцию. От захваченных пленных выяснилось неожиданное и важное обстоятельство: мы имели дело с регулярными частями Красной армии. Красная дивизия, вышедшая из города Камня, что на реке Оби ниже Барнаула, шла наперерез Алтайской железной дороги, и одна бригада ее в составе 229-го и 230-го Старорусского пехотного полков вышла на участок Тальменка – Черепановая. Пленные были 230-го Старорусского полка. Сомнений больше не было в том, что Новониколаевск оставлен нами, чем и объяснялось его упорное молчание. Если бы мы задержались в Барнауле на день-два дольше, единственным выходом, и то гадательным и чреватым неблагоприятными последствиями, было бы отступление на Алтай и Монголию.

С подходом всех наших частей к Усть-Тальменскому – Наумовой на совещании начальников решили двигаться на восток в Кузнецкий уезд до установления связи с частями отходящей армии. Вследствие обнаруженных на походе затруднений из-за перегруженности обозов и плохого состояния зимних проселочных дорог я приказал начальникам отдельных частей по их усмотрению разгрузить парки и обозы от излишнего груза, орудия поставить на платформы или разобрать и везти на санях; всех солдат и офицеров вооружить винтовками и всех лишних нестроевых чинов поставить в строй. Батареи с французскими орудиями, как неподвижные, бросить, приведя орудия в негодность. Бронепоезд разоружить и подорвать, пулеметы с него передать в строевые части. Меры были героические и трудно проводимые в жизнь, но от выполнения зависело сохранение жизни тысячам бойцов, не желавшим попадать в руки красных палачей.

Кажется, самое трудное человеку расстаться с накопленным богатством и состоянием, поэтому командиры частей, как заботливые хозяева-скопидомы, очень неохотно соглашались на мои предложения. Бедный полк. С-ко, запасливый хозяин, пришел в ужас от мысли, что ему придется бросить около 1000 пудов овса, вывезенного им из богатого и хлебного Барнаула. Все выездные городские шикарные экипажи и сани тоже должны были попасть в руки новых владельцев в лице мужичков Тальменки и Наумовой, так как лишние лошади необходимы были для орудий, снарядов и пр.

На выполнение всех этих мероприятий оставалось очень немного времени, так как, согласно приказу по войскам, наутро предстоял поход вверх по реке Чумыш на юго-восток от ст. Тальменка. Оторвавшись от регулярных красных частей, мы сделали в этом направлении два-три перехода, встречая только мелкие банды партизан, а затем двумя колоннами (для сокращения длины колонны) повернули круто на северо-восток на большое село Маслянино, расположенное в предгорьях Салаирского хребта с его «черневой» тайгою. Левая колонна под командой командира 15-го Прифронтового Боткинского полка в районе деревни Пеньково имела перестрелку с какими-то неизвестными частями, впоследствии оказавшимися 25-м Екатеринбургским полком нашей 7-й Уральской дивизии[112]. Это было первое наше соприкосновение со своей армией.

Все эти дни похода стояли тихие, ясные, морозные дни и звездные тихие ночи. Обычно с ночлега выступали около 5–6 часов утра, с малым привалом в полдень в попадавшихся довольно часто деревнях, на ночлег прибывали около 7–8 часов вечера. Питались хорошо, настроение у людей было бодрое. Богатый хлебом и фуражом, не разоренный еще Гражданской войной, Чумышский район обеспечивал нам все необходимое. Меры походного охранения соблюдались неукоснительно, так как край кишел партизанами и бандитами. Как курьез, помню следующий случай в деревне Маслянино.