Великий Сибирский Ледяной поход

На остановке в деревне Вагановой произошли важных события, определившие характер дальнейшего похода 3-го Барнаульского Сибирского стрелкового полка. Дело в том, что в этом районе мы влились в общий фронт отходящей армии генерала Каппеля, связались с соседними частями 7-й Уральской дивизии (вр. командующий полковник Бондарев) и, кажется, 7-й Кавалерийской дивизией. Так как дальнейшее движение самостоятельной группы войск Барнаульского и Бийского районов, возникшей совершенно случайно, являлось крайне затруднительным ввиду забитости дорог частями других более значительных групп, а также и невозможностью установления связи с генералом Каппелем и получения новых заданий и маршрута для вверенной мне группы, я решил последнюю расформировать, откомандировав 15-й Прифронтовой Боткинский полк в 7-ю Уральскую дивизию, полк «Голубых улан» в 7-ю кавалерийскую дивизию и артиллерию в Бригаду Морских стрелков, то есть попросту отправив части по своим коренным высшим соединениям, я остался со своим 3-м Барнаульским Сибирским стрелковым полком и Отрядом особого назначения. Последний, впрочем, тоже скоро покинул нас, неожиданно, тайком, уйдя куда-то в сторону Сибирской железной дороги.

Такое «самоопределение» Отряда особого назначения меня не удивило и не огорчило нисколько, ибо за время похода он зарекомендовал себя с самой отрицательной стороны. Привыкший к своевольству и к грабежам, имевший весьма слабое представление о воинской дисциплине, при слабовольном начальнике отряда полковнике де Липпе-Липском[113], отряд этот не блистал боевыми подвигами.

Итак, я снова принял свой 3-й Барнаульский Сибирский стрелковый полк, который хорошо знал и в который верил. Счастлив подтвердить, что эта вера меня не обманула в продолжение дальнейшего в несколько тысяч верст похода, при самых тяжелых климатических условиях, при обстановке полной безнадежности боев, хаоса, развала власти и армии. Неожиданно освободившись от трудного управления большой колонной из случайно составленных частей и тем сняв с себя бремя тяжелой ответственности, я почувствовал небывалое облегчение и все силы свои отдал заботам о вверенном мне полке.

Задачей полку я поставил установление связи со штабом 1-й Сибирской дивизии и присоединение к частям 1-й армии генерала Пепеляева. Из этого задания естественно вытекало и направление нашего движения на северо-восток к Сибирской железной дороге через деревни Журавлиха, Тарасово, Окунево, Салтыково, Летуново и город Щеглов. Движение небольшой колонны в один полк имело много тактических преимуществ и легко обеспечивало нам транспортные средства, продовольствие, фураж и кров на ночлегах.

Помню, как уговаривал меня начальник 7-й Уральской дивизии войти в состав его колонны и двигаться южной частью Щегловского уезда наперерез Мариинской тайги по старым приисковым дорогам и далее на восток через Мариинский уезд. Маршрут этот был ему указан штабом армии. Имея уже небольшое представление о состоянии таежных дорог и не доверяя этому направлению, я отказался от предложения. Предчувствие меня не обмануло: 7-я Уральская дивизия из Мариинской тайги выйти не смогла, была настигнута красными и сложила оружие. Впоследствии полковник Бондарев командовал какой-то красной бригадой при наступлении их на Читу в мае 1920 года.

Столкновений с красными партизанами на своем пути к городу Щеглову не имели. Правда, один раз мы вспугнули банду их, хозяйничавших в каком-то селе недалеко от Щеглова и сжегших там церковь. Другой раз, только что войдя в какую-то богатую деревню и расходясь по квартирам, роты были обстреляны ружейньм огнем со стороны соседней деревни. Оказалось, что какая-то конная часть нашей же армии решила попугать нас и выжить из этой богатой деревни, дабы самой использовать ее для ночлега и сбора подвод. Расчет их не удался: «нашла коса на камень» – сами же они потеряли несколько человек ранеными.

Не доходя с запада нескольких верст до города Щеглова, ночью мы втянулись в деревню Летуново, сплошь забитую обозами и войсками и озаряемую ярким пламенем многочисленных костров. Найдя квартиру штаба, я представился начальнику Уральской группы 3-й армии генералу Соколову[114], у которого шло совещание с командирами частей; между последними я запомнил генерала Круглевского, совсем еще юного, но уже с Георгием на груди, увенчанного боевой славой (начдив 11-й Уральской дивизии), и начдива 13-й Сибирской генерала Зощенко (служившего когда-то в 10-м Омском резервном полку).