Великий Сибирский Ледяной поход

Какое завидное, иезуитское спокойствие! Тысячи и тысячи – в том числе дети – гибнут от холода, голода и тифа, потому только, что дорога захвачена «нашим войском». Поборник права и справедливости, представитель «наигуманнейшего» президента Масарика, полномочный посланец республики, сделал ли он хоть один шаг, чтобы прекратить это вопиющее безобразие, эту неслыханную жестокость? Нет, ни одного шага не сделал, ни одним пальцем не пошевелил. Раненые и больные, дети и старики так и остались в снегах, остались замерзать… А его «ксенофонтовы воины», его превзошедшие Александра Македонского, от Геродота еще невиданные храбрецы и герои при одном только еще далеком стуке копыт большевистского коня ринулись бежать, как спугнутое звериное стадо… Они именно панически бежали, забыв все, как обезумевшие звери, не считаясь решительно ни с чем и ни с кем!

Горькой иронией звучит незадолго перед этим выпущенный чехами известный Иркутский меморандум, в котором они обратились ко всему культурному миру, жаловались на реакционную власть Колчака, допускавшую жестокости и несправедливости. Да не как-нибудь жаловались, а взывали во имя человечности, вопияли ради справедливости, возмущались, как рыцари добра и защитники обижаемых. Да, то были хорошие, светлые слова, слова для европейской сцены, кимвал, бряцающий для Европы, а здесь же, за русскими кулисами, – о, здесь, на деле совсем другое. Здесь можно все, ведь русские – дураки, да и бессильны, в кровавой грязи затоптанные лежат.

После крокодиловых слез культурный европеец, посланец президента Массарика, меланхолически рассуждает: «Колчак, остановленный нами на своем пути, не будет смотреть на нас дружески. Конфликт с ним явится неизбежным. Хорошо, если бы нам еще загодя удалось повлиять на левое колчаковское крыло, на демократических кадетов и на прогрессивную буржуазию, чтобы создать новую власть, которая удовлетворила бы земцев и социалистов. В этом именно направлении в этих иркутских кругах и работает д-р Гирса, и уж с 20 ноября начинают говорить об улучшении положения».

Положение, как мы уже знаем, с Рождества «улучшилось». Маленький Макиавелли, доктор Гирса, потрудился – власть от Иркутстка до Нижне-Удинска перешла в руки эсеров, и сам адмирал, только что прибывший в Нижне-Удинск, оказался в сфере этой новой власти. Хаос и ужас, воцарившиеся на железной дороге, паническое самоуправство чехов, а также беспомощное топтание «главнокомандующего» генерала Жанена обрисовываются из нижеприводимых телеграмм.