Великий Сибирский Ледяной поход

Неужели мне это кажется? Или снится? Все молчат, значит, мне только показалось, что из придорожных кустов выскочил всадник на коне и, увидев нас, понесся в белую степь. Сердце на минуту застыло, в глазах страх, а в мозгу мысль, внезапно пришедшая, как этот всадник, внезапно появившийся и вернувший нас к действительности.

«Разведчик, – думаю я, – только какой? Белый или красный?» Смотрю на князя украдкой и вижу, что и он видит всадника, видит, как ноги коня отделяются от земли и разбрасывают во все стороны белый пушистый снег.

Всадник несется, и за ним неотступно следует его серая тень. Он поехал в сторону разъезда, занятого большевиками.

«Разведчик», – говорит князь. Муж соглашается с ним. Я вижу, что они взволнованы этой встречей… Поедет, скажет большевикам, что идет обоз, и большевики догонят нас. И тогда, тогда – страшно подумать. Изрубят нас на куски, и никто не будет знать, кто эти путники, что встретили свою смерть в незнакомой степи.

Мы так были заняты своими мыслями, что не заметили, как нас стал догонять какой-то отряд всадников. Ближе и ближе черные силуэты. Что несут они с собой? Я бросаю украдкой пули, данные мне на хранение князем. Освобождаю все карманы от пуль, которые могли бы послужить поводом к страшной развязке.

Наши санки замыкают наш обоз, и мы первые узнаем, что ждет нас всех. Оглядываюсь, вижу уже не черные силуэты, а солдат вижу ясно, даже лицо первого: у него значок и винтовка, а также остальных с винтовками. Я отворачиваюсь, закрываю глаза, бессвязно шепчу «Отче наш». Едва слышным голосом повторяет князь, а муж прижимает меня к своему плечу, как бы стараясь защитить от того страшного, что несут с собой черные силуэты солдат.

«Большевистский отряд догоняет. Вероятно, разведчик был недалеко от этого отряда, – говорит князь, вернее, шепчет и сжимает револьвер. – Если большевики, то я застрелюсь, я им живой не отдамся», – шепчет снова князь.

«Теперь смерть», – говорю я.

Все трое поддаемся мысли, все ближе слыша топот лошадей. Князь благодарит нас за что-то, мы не слушаем. Сердце минутами замирает…

Отряд, нагонявший нас, делится на две группы. Одна едет с правой стороны, другая с левой. Мы в коридоре… вместо стен – лошади и солдаты. Мы молчим… Молча прощаемся, пожимая друг другу руки, и удивительное спокойствие наступает в душе. Нет ни боязни, ни страха, только сознание, что мы должны умереть. Теперь я понимаю, какое чувство испытывает солдат, идя навстречу смерти, он верит в нее, как во что-то «неизвестное», и покорно примиряется с этой мыслью. Въезжает еще несколько подвод с солдатами, врезываются в наш обоз, ничего не говоря, посматривая на нас исподлобья.

«Какая часть идет?» – слышим мы вопросы, кто-то что-то ответил, снова молчание. Солдаты шепчутся, плюются, курят папиросы. Едем, томимые жгучим вопросом. Кто они? На наши вопросы они молчат.

Уже недалеко деревня, слышится лай собак, и огоньки видны. Спасены или плен? Солдаты поговорили, пошептались и оставили нас. Белые или красные? Если белые, то почему они не поехали с нами в деревню, а свернули в сторону разъезда, занятого большевиками? Если красные? Тогда почему они дали возможность нам ехать дальше? Загадка.

Савинково – большое село. Мы в чистой теплой хате, выпили уже два самовара. Мужчин наших нет, они ушли в село на разведку. Я греюсь около печки и смотрю, как хозяйки дома, одна старая, другая молодая, стелят постель для Ляли и ребенка. Заботливые, добрые, угощают нас свежей булкой. Старая вздыхает поминутно, повторяя «Господи помилуй». Это не большевистская семья. Здесь веет стариной. Патриархально и строго.

Мужчины наши вернулись. В деревне нашли военную часть, начальник которой сказал, что идут в обход, так как следующая станция Болотная через несколько часов будет занята, а может быть, уже занята большевиками. Нам в обход идти не советовал, так как пришлось бы вступить в бой с партизанскими отрядами, бродившими в этих окрестностях. По его словам видно было, что он никуда не собирается, то же советует и нам сделать. Как позднее оказалось, он первый перешел на сторону большевиков.

Полковник Соловьев, ехавший с нами, вернулся после разведки злой, бегал по комнате, называя всех солдат, находившихся в этом селе, большевиками. Пошел искать еще какую-нибудь военную часть, но безуспешно. Надо было самим решить, что делать? Хозяйка дома посоветовала обратиться за указаниями к богатым крестьянам. Через полчаса мужчины вернулись с твердым решением ехать на Болотную. Таков был совет старожилов богатой сибирской деревни. Обходом нельзя – кругом бродят партизанские большевистские шайки. А Болотная, может быть, еще не занята; вся надежда на «может быть». 3 часа ночи, хозяева не спят, провожают, дают нам хлеб, чай. Торопливо крестят размашистым широким крестом и шепчут: «Спаси Вас Боже». В их словах звучат самые лучшие, искренние пожелания от души, от чистого сердца.