Великий Сибирский Ледяной поход

После нескольких довольно серьезных боев мы окончательно нанесли серьезный удар партизанам, разбив их на мелкие части. В этих боях наш легендарный по храбрости генерал Молчанов, предводитель ижевцев, был ранен. К счастью, не так серьезно – в руку, и это ранение не удержало генерала от продолжения командования ижевцами. Фронт сдали частям атамана Семенова, и мы наконец-то подходили к Чите. Еще несколько верст быстрого марша, и мы были уже в районе слободы (пригорода) города Читы. Под звуки военного марша мы вступили в столицу Забайкалья.

Главнокомандующий Дальневосточной областью атаман Семенов лично встретил нас и поздравил с окончанием нашего похода и с продолжительным отдыхом! Но, Боже, что у нас был за вид! Я думал раньше, что солдаты Наполеона, когда они отступали из Москвы, выглядели ужасно, но, видя наших бедных, измученных физически и нравственно бойцов, верных сынов России, которых из-за их вида нельзя было назвать армией, я подумал: «Да, мы по виду перещеголяли французов!» Несмотря на нашу одежду, все бойцы проходили церемониальным маршем, с поднятыми головами, с развернутыми национальными знаменами перед атаманом Семеновым, сохранившим для нас кусочек этой национальной России – маленький островок среди бушующего, кровавого кошмарного моря. Меня поразили казачьи части атамана их превосходной выправкой и прекрасным видом. 1-й атаманский полк встречал нас почетным караулом. У меня и многих офицеров появились на глазах слезы – слезы радости и надежды на хорошее будущее. Контраст между нами и казачьими частями был только наружный: они все были в новеньком обмундировании, а мы были одеты кто в рваные полушубки, кто в рваные зипуны, на ногах были обмотки, на головах тоже всевозможные шапки, то есть то, что мы смогли достать у жителей, что они смогли пожертвовать нам, видя нашу нужду. Все мы были небритые и нестриженые. Отчасти это было хорошо, так как борода спасает от отмораживания подбородка и щек.

С разрешения командира корпуса генерал-лейтенанта Молчанова я перехожу со всеми офицерами и стрелками в свою родную Волжскую бригаду к генералу Николаю Павловичу Сахарову[61]. Получаю от него приказ передать моих стрелков на пополнение полков, а из оставшихся офицеров сформировать «офицерскую роту имени генерала Каппе-ля». С этим приказом 13-я Сибирская дивизия[62]закончила свое существование.

По приказу по войскам Дальневосточной армии все господа офицеры производятся в следующий чин и награждаются орденом «За Великий Сибирский Ледяной Поход». Этот орден представлял собой терновый венок с золотыми мечами и носился на Георгиевской ленте.

Разместившись по квартирам, я сразу же начал поиски Надюши. Где она? Выжила ли? Начались хождения по госпиталям. На второй день моих поисков я нашел ее. Увидев друг друга, мы крепко обнялись и расцеловались. Она мне сообщила неожиданную для меня новость. Ее муж нашелся, и после ее выздоровления они уедут в Японию, где находится коммерческая фирма, для которой ее муж работает, а также что часть интереса этой фирмы принадлежит ее супругу. Эта весть меня ошеломила, но, взяв себя в руки, я пожелал ей всего лучшего… Вдруг она горько заплакала и сказала сквозь слезы: «Федичка, я люблю вас… и если хотите, то я пойду с вами…» Конечно, я хотел бы, чтобы она была моей, но… что я мог ей предложить? Снова новые походы, новые испытания? Взяв себя в руки, я твердо сказал: «Нет, Надюша. Я не могу вас взять по многим причинам. Основная – я очень люблю вас, чтобы снова послать вас на испытания… Нет, Надюша, разрешите последний раз вас обнять и поцеловать!» И, поцеловав и обняв ее, я с трудом вырвался из ее объятий и быстро покинул палату.

В раздумье я шел, сам не зная куда, и очутился перед рестораном «Кавказ». Нащупал в кармане единственный золотой (10 рублей), который я получил от казначея за Сибирский поход (какая ирония)! Спустившись в подвальчик, я увидел в нем массу офицерства с желтыми погонами. Это были офицеры частей атамана Семенова. Я скромно уселся в углу и заказал шашлык и графинчик водки. Ко мне подошел полковник, представился и, узнав, что я волжанин-каппелевец, скомандовал всем встать, а оркестр грянул Преображенский марш. Я растерялся. Затем он предложил тост за меня и наши каппелевские части. Грянуло «Ура!». На мой стол наставили уйму чарок с водкой. Меня просят сказать слово. Я согласился. Первый мой тост был за атамана Семенова. Продолжительное «Ура!» долго не смолкало. Затем я обратился ко всем присутствующим атаманцам и от имени всей нашей каппелевской армии поблагодарил их за сохранение для нас, к нашему приходу, «Островка Русской Национальной России».

– Братское спасибо вам, дорогие братья по крови и по нашему «Белому оружию»! Я высоко поднимаю бокал за вас, за нашего атамана!