Великий торговый путь от Петербурга до Пекина

Весной 1763 года сенаторы отреагировали на донесения М.Ф. Соймонова и К.Л. Фрауендорфа распоряжением начать обустройство дороги, ведущей из Тобольска к Сибирскому рубежу. Поскольку за пользование этой дорогой намечалось брать плату, главным в соответствующем декрете звучал финансовый аргумент, однако не забыли его составители упомянуть и очевидную стратегическую роль данного шоссе и острую потребность в нем. В сентябре генерал-лейтенант И.И. Шпрингер принял на себя командование над Сибирским рубежом в целом, причем получил указание отправиться туда со всей возможной скоростью. Переданные ему инструкции начались сообщением о недавнем «захвате зенгорянских [джунгарских] поселков китайцами» и об опасности такого поведения соседа для российских земель и подданных. Отдельно от всего остального ему поручалось строительство крепости в месте по собственному усмотрению в районе протяженностью около 80 километров между устьем реки Бухтармы и Иртышом выше Усть-Каменогорска. И как только с этим будет покончено (он мог бы перезимовать в Омске и исследовать устье Бухтармы по весне), на «случай вторжения войск противника» следовало оборудовать редут и сторожевые посты. Проникновение джунгар через рубеж требовалось решительно пресекать, хотя, надо признать, в последнее время незаконных переходов зафиксировано не было. Из трех переданных в его подчинение генерал-майоров И.И. Шпрингеру предстояло отправить одного к Телецкому озеру, второго — в крепость Бухтарма, когда ее построят, и третьего — в Ямышево или Омск. Тем самым обеспечивалось надежное руководство гарнизонами на всем протяжении Иртышского района. В секторе Колывановоскресенска намечалось сосредоточить резерв силой до полностью развернутого полка постоянной готовности или как минимум батальона, который можно было бы отправить на усиление в любую точку рубежа в случае необходимости в этом. В указаниях руководства выражалась его уверенность в том, что И.И. Шпрингер сможет предотвратить захват врагом каких-либо земель до самого озера Зайсан, так как в их недрах залегали подтвержденные потенциальные богатства. Эти земли тем или иным образом принадлежали местным державам и племенам, но китайцы, гордые победами над джунгарами, уже зарились на них. Таким образом, руководство И.И. Шпрингера приказало ему отправить надежного военного инженера как можно дальше в сторону озера Зайсан, но тут же предостерегло от возбуждения лишних подозрений у местного населения, если его вообще придется там встретить. Брать с собой какое-либо оборудование для геодезической съемки ему запретили, а все измерения посоветовали делать на глаз, шагами и с помощью компаса. Всю информацию, собранную относительно китайских поселений, торговли и фортификационных сооружений в том районе, следовало отправлять в Санкт-Петербург. При этом предписывалась предельная осмотрительность, чтобы как-то не задеть тонкие струны обидчивой китайской души.

Прошло совсем немного времени, и И.И. Шпрингер принял на себя командование всеми войсками, как регулярными, так и военизированными подразделениями, расположенными вдоль Сибирского рубежа. В 1762 и 1763 годах поступили приказы на усиление его и прочих сибирских воинских частей пятью пехотными и двумя кавалерийскими полками, сформированными из польских дезертиров, переселившихся в Россию. Непригодных к воинской службе дезертиров намечалось поселить на землях в районах Нерчинска и Селенгинска в целях наращивания на территории Восточной Сибири производства зерна, в котором ощущалась острая потребность.

Теперь уже невозможно сказать, какой из всех источников дерзости и недоверия, которые китайцы позволили себе в отношениях с московитами (и получили в ответ в более добродушном виде, но тем не менее получили), послужил главной причиной свертывания торговли в Кяхте. Вся история китайско-российской враждебности вдоль линии государственной границы вполне логично вела к такой развязке. Враждебность усугублялась мелкими изменениями линии границы и застарелыми спорами, и из-за них же нарастало взаимное недоверие во время обсуждения территориальных притязаний и перераспределения властных полномочий. Китайские опасения по поводу происков московитов, по крайней мере в сфере торговли, по проблемам Джунгарии, Монголии и долины Амура выглядят вполне обоснованными, хотя, как мы знаем, потребуется время, на протяжении которого русские власти накопят достаточную материальную мощь, чтобы выдвигать претензии к ослабленному государству маньчжуров. Дурные предчувствия российских властей по поводу того, что реальная цель маньчжуров, состоявшая в сохранении контроля над верховьями Иртыша и подчинении своей воле соседних киргизских и монгольских племен, находившихся в положении народов — данников Санкт-Петербурга, основывались на тех фактах, что маньчжурские войска проникли на очень близкое расстояние к русским укрепленным позициям.

Совещание у царицы Екатерины