Великий уравнитель

Но все же этот подход сопряжен со множеством серьезных проблем. Отдельного внимания заслуживает качество данных: обзоры, основанные на большом количестве наблюдений из разных стран мира, правдоподобны, только если они сопоставляют данные с одинаковыми степенями точности и надежности. Далеко идущие выводы можно делать только на основе сравнимых данных по разным странам, что бывает далеко не всегда. Кроме того, что еще более существенно, наборы данных, охватывающие несколько стран, лишаются своей достоверности в силу макрорегиональных особенностей. Так, появление перевернутой U-образной кривой на диаграммах в большой степени является следствием исключительно высоких уровней неравенства в странах со средним доходом двух разных регионов мира, Латинской Америки и южной Африки. Согласно обзору коэффициентов Джини 135 стран по состоянию на примерно 2005 год, латиноамериканские страны сильно сосредоточены в верхней части спектра неравенства. В то же время доля дохода богатейших 10 % для Латинской Америки в среднем составляет 41,8 % по сравнению со средними 29,5 % для всего остального мира. Если Латинскую Америку и несколько других в высшей степени неравных стран южной Африки (ЮАР, Намибия и Ботсвана) исключить или заменить стандартизированными региональными моделями, то перевернутая U-кривая с диаграмм просто исчезнет. Это верно независимо от того, измеряется неравенство коэффициентом Джини или децилями высших доходов. Для большинства регионов мира страны, радикально различающиеся по среднедушевому доходу, – от южноафриканских и южноазиатских стран с низким доходом до стран Азии и Восточной Европы со средним доходом и развитых стран с высоким доходом, – часто группируются в диапазоне коэффициента Джини 0,35–0,45. Систематической, зависимой от дохода кривой неравенства не существует. Отношение неравенства к среднедушевому ВВП в общем случае обусловлено разными факторами, особенно на высоком конце, где такая страна с высоким уровнем неравенства, как США, соседствует с Японией и европейскими странами с низким уровнем неравенства[502].

Следовательно, единственным надежным способом документирования перемен с ростом среднедушевого ВВП становится анализ внутри отдельной страны. Одно из первых исследований многолетних данных, предпринятое в 1998 году, не подтвердило тезис Кузнеца. В 40 из 49 исследуемых стран не было обнаружено заметной перевернутой U-образной зависимости между среднедушевым ВВП и изменением степени неравенства по мере экономического развития. В четырех из девяти оставшихся случаев данные указывали на другой сценарий – противоположную U-обратную зависимость, хотя аномалии данных в двух случаях заставляют подвергнуть этот вывод сомнению. Остаются три страны, демонстрирующие корреляцию в духе Кузнеца между экономическим развитием и неравенством, – одна из которых, Тринидад и Тобаго, слишком мала. (Другие две – Мексика и Филиппины.) Следует отметить, что, хотя временная шкала этого исследования коротковата для более или менее солидных выводов, доверие к тезису Кузнеца эти находки тоже не повышают[503].

Проведенные с тех пор исследования долгосрочных изменений внутри отдельных стран также не предоставили ощутимых доказательств гипотетической корреляции. Лучший пример, имеющийся на настоящее время, – это, похоже, Испания, где коэффициент Джини доходов с 1850 по 2000 год сначала вырос, а затем упал. Если откинуть резкие флуктуации 1940-х и 1950-х годов как последствия гражданской войны в Испании и установления режима Франко, о чем говорилось в Главе 6, то можно наблюдать длительное повышение коэффициента Джини с около 0,3 в 1860-х годах, когда среднедушевой ВВП составлял примерно 1200 долларов (в международных долларах 1990 года), до пика 0,5 с небольшим в конце 1910-х, когда среднедушевой ВВП составлял около 2000 долларов, и последующий спад до 0,3 с лишним к 1960 году, когда среднедушевой ВВП достиг 3000 долларов, – и все это, предположительно, в результате постепенного перехода от фермерства к промышленности. Напротив, долгосрочные серии латиноамериканских стран, как мы увидим, обычно не демонстрируют никакой перевернутой U-образной кривой, связанной с экономическим развитием. Что важнее, ранние примеры индустриализации также не демонстрируют никаких тенденций, ассоциируемых с поворотной точкой среднедушевого ВВП в 2000 долларов: Великобритания достигла этого уровня примерно в 1800 году, США – примерно в 1850-м, а Франция и Германия – двадцать лет спустя; ни в одной из этих стран неравенство доходов (или богатства) не начало уменьшаться, как и не упало заметно к тому времени, когда эти экономики достигли уровня в 3000 долларов, – с 1865 по 1907 год[504].