Великое чудо любви

– Выйдет что-то! Выйдет что-то! – Сандротто выбрасывает мяч в поле, прямо в ноги Новенькой. Но та продвигается вперед не быстрее улитки, и я в подкате успеваю его перехватить, отпасовав на Нунциату, а уж она прикладывается что есть силы. Мяч взмывает в воздух, до самых верхушек деревьев. Мы стоим, задрав головы кверху, ослепленные солнцем, – все, кроме Альдины, собиравшей в сторонке ромашки. Когда мяч начинает снижаться, она, единственная, кто хоть что-то видит, несется обратно на поле. Мяч падает ей на голову, отскакивает и парашютиком попадает точно в воображаемые ворота позади Сандротто. У всех замирает дыхание. И тут докторишка свистит. Гол! «Пари Сан-Дженнаро» выходит вперед, мы с Нунциатой бежим обнимать Альдину, а Мистер Пропер с такой силой лупасит по стойке для капельниц, что она падает на газон.

– Нечестно! Ногами считается, руками считается, головой – не считается! – жалуется Сандротто, хлопая себя по лбу.

– Головой тоже считается, как и любой частью тела, кроме рук, – объясняет докторишка и, подобрав мяч, снова устанавливает его на центр поля.

Альдина, улыбнувшись, поднимает палец:

– Без рук я не чувствую пут и в завтра могу упорхнуть, – декламирует она на бегу.

– Ничего не выйдет! Ничего не выйдет! – стонет Сандротто, опускаясь на траву.

Докторишка дает свисток, и игра возобновляется. Я отбираю мяч, пасую Нунциате, та принимает его пяткой, но тапок соскальзывает у нее с ноги и по длинной дуге вылетает за пределы поля. Жилетт, поставленная там линейной, вместо прямых обязанностей изучает собственные ногти, после чего, по очереди засунув каждый палец в нос, достает козявки. Новенькая, воспользовавшись заминкой, бросается в атаку. Ее останавливает Альдина, которая пасует Нунциате, Нунциата – мне, я – снова Нунциате, и вот она уже выходит на ворота. В полуметре впереди маячит только Вечная-Подвенечная, которая до сих пор одиноко стояла в углу поля, не принимая участия в игре. Нунциата глядит на Мистера Пропера, Мистер Пропер – на Нунциату, оба они – на Вечную-Подвенечную, а та молниеносным движением стягивает трусы и принимается носиться по полю, светя подружкой.

– Ледяной воды ей, ледяной воды! – кричу я.

– Фол, фол, – вопит Сандротто.

– Да какой еще фол? – хохочет докторишка. – Глаза разуй!

За возникшей на поле суматохой никто не замечает, как Новенькая отбирает мяч у Нунциаты и потихоньку, за сто муравьиных шагов, приближается к воротам Мистера Пропера, пока наконец Королева Королевишна бессильным ударом с носка не отправляет мяч в несуществующую сетку. Гол. «Патетика Мадрид» сравнивает счет.

Докторишка свистит, Вечная-Подвенечная опускает сорочку, прикрывая стыд, Маппина бежит обнять Новенькую, а та, не желая, чтобы ее трогали, припускает в противоположную сторону.

Линейная судья Жилетт указывает на часы, предупреждая, что до конца осталось всего несколько минут. Игра возобновляется. Из открытых окон слышны аплодисменты чокнутых, а также нескольких надзирательниц и медсестер, остановившихся посмотреть соревнование. И я вдруг чувствую себя по-настоящему важной, как если бы победа или поражение действительно зависели от меня. Ведь возможность что-либо изменить уже делает тебя немного свободнее. Я несусь по полю, впервые с момента рождения ощущая нестерпимое желание бежать, бежать вперед, без остановки, за серую сталь решеток, продолжая пинать мяч, чтобы он с каждым ударом катился чуть дальше, чтобы увидеть, насколько «чуть дальше» простирается мир, как просторна эта тюрьма для не-чокнутых. Но только я выхожу один на один с Сандротто и выцеливаю ворота, как вижу у него за спиной Башню Буйных. Поднимаю глаза в надежде увидеть Мутти, теряю концентрацию – и тут же получаю удар в лицо. Острая боль, ноги подкашиваются, я мешком валюсь наземь.

– Фол, фол! – слышу я чей-то крик, когда, придя в чувство, открываю глаза. И непонимающе переспрашиваю:

– Так и что мне теперь делать?

– Я по мячу попасть хотел, а не по человеку, – со слезами на глазах оправдывается Сандротто. – Тем более по женщине.

– Считаешь, это похоже на мяч? – орет Мистер Пропер, тыча мне в скулу. – Ты ей локтем в лицо засадил!

Ощупав щеку, я вижу на пальцах кровь, но боли не чувствую.

– Ты разве не на воротах стоял? – так и не придя в себя, спрашиваю я Сандротто.

– На последние минуты в поле вышел. Ногами ведь считается, верно? В воротах – руками, на поле – ногами, – он с тревогой косится на докторишку.

– Бывает, парень. Такие штуки помогают справляться с агрессией, гневом, неудовлетворенностью. Футбол – это ведь метафора войны: две противоборствующие армии борются за чужую территорию. Почти как в жизни, только без сопутствующего ущерба. Как говорится, ничего лишнего.

– В жизни не даст мне лишнего могучая воля Всевышнего, – кивает Альдина, подняв палец.

– Малышка, ты там как? – спрашивает докторишка и, не дожидаясь ответа, продолжает: – Пенальти пробить сможешь?

Еще раз ощупав окровавленную щеку, я мотаю головой.

– Не волнуйся, это все пустяки, – успокаивает меня он. – Жилетт, будь добра, принеси тампончик со спиртом.