Великое чудо любви

– Я попросилась к ней на диплом, – наконец признаюсь я.

– Это я понял.

– Но не на тот, что выбрал ты.

– Это я тоже понял.

– Ты еще хуже Гадди. Хочешь, чтобы все и всегда было по-твоему.

– А ты бестолковая девчонка. Если бы ограничилась рассказом о своей жизни в психушке, мы бы этот диплом за месяц написали…

– Не люблю писать, от писанины только худеешь.

Меравилья, вздохнув, снова плюхается на сиденье, опускает козырек и смотрится в зеркало:

– А ведь в ту тратторию с аматричаной так и не заехали…

– Я не голодна.

– Нужно поесть, детка, а то тебе скоро за писанину приниматься, совсем исхудаешь.

Мы выходим из машины и поднимаемся по лестнице.

– Меравилья вернулся, – привычно кричит он, едва открыв дверь. Никто не отвечает, дом словно вымер. Лишь в глубине коридора, в Вериной комнате, горит тусклый свет, а через пару минут на пороге возникает и она сама с большой сумкой на плече.

– Куда все подевались?

– Мама на презентации книги, Дуранте в приходе, – кричит издалека Вера.

– А ты что, в поход собралась? – Меравилья приглаживает усы.

– Почти. Квартирка в Форчелле, меньше нашего чулана.

– Покидаешь родительский кров, чтобы перебраться в чулан? Серьезно? Ты и в самом деле вот так в одночасье решила съехаться с этим Фурио?

– Его зовут Фабио.

– Это не имеет ни малейшего значения.

– Ты не знаешь имени моего парня, не знаешь моих друзей, так какое право ты имеешь указывать мне, как поступать? Ты даже не знаешь, что мой брат и впрямь решил поступать в семинарию!

Я пододвигаю себе стул и падаю без сил.

– Кто, Дуранте? – переспрашивает Меравилья.

– Отец Дуранте! Привыкай!

– Видишь, Эльба? Бумажные цветы! Эти дети – просто бумажные цветы, не имеющие корней! Из Позиллипо в Форчеллу, без единой на то причины! Летят, куда ветер подует! Но скажи-ка мне вот что: чем этот твой Франческо собирается платить за квартиру?

– Фабио.

– Тот факт, что его зовут Фабио, дорогуша, ничуть не улучшает его положения. Возьми, к примеру, Эльбу. Ей ведь никогда и ничего не доставалось даром, но взгляни на нее: ты в курсе, что она уже приступила к работе над дипломом?

Вся тяжесть этого дня давит мне на плечи, начинает побаливать голова.

– Пока только тему согласовала, – уточняю я, то ли из солидарности, то ли просто из желания ему перечить, словно я – такая же его дочь, как Вера. – И вообще, еще неизвестно, стану ли я доучиваться.

Меравилья делает вид, будто не слышит.

– Ладно, хватит болтать, – заявляет он, направляясь в сторону кухни. – Как насчет сварганить по-быстрому нам троим по двойной порции спагетти альо-э-ольо[45]? Можешь подарить разочарованному отцу хотя бы этот последний ужин? Эльвире тоже оставим на пару укусов, разогреет, как придет со своей презентации. К тому же вам несказанно повезло, ведь сегодня у Джаннины с Розарией выходной, так что готовить буду я. Уверуйте, грядет настоящее Чудо!

Вера, с грохотом уронив сумку, хлопает в ладоши:

– Ура, спагетти! Давайте праздновать! Жаль только, что для тебя все это – просто дурацкая комедия. Да, мы – бумажные цветы, но где тебя носило, когда ты был нам нужен? Мы с мамой и Дуранте не знали даже, жив ты или нет, а может, завел другую семью в Христиании, в Индии или в каком-нибудь Тимбукту. Тебе все позволено, Фаусто. Зато ты терпеть не можешь, когда тебя называют папой, ведь это буржуазный, патриархальный термин. Хотя да, тут в точку: ты ведь считаешь себя не патриархом, а самим Отцом Небесным!

С каждым словом он склоняет голову все сильнее, будто неведомая сила тянет ее вниз. Потом поджимает губы, отчего рыжеватые усы принимают форму круглой скобки, смотрящей в пол, кладет руку на лоб и возводит очи горе, словно глядя на ослепительный свет, видимый только ему одному.

– О, Эдип, что проявляется, когда его меньше всего ожидаешь! – шагнув к Вере, Меравилья хватает ее за плечи. Она замирает: руки безвольно повисли, сумка валяется у ног. – Ступай, дочь моя, ступай в мир! Ступай в Форчеллу и прими там обет бедности, твердо зная, что задница твоя прикрыта. Но главное – не влачи за собою горького чувства вины пред тем, кто взрастил тебя в собственном доме в Позиллипо площадью целых сто восемьдесят квадратных метров, попросив взамен лишь диплом медицинского факультета да парня без судимости! Очень надеюсь, что этот псевдотеррорист сможет сделать тебя счастливой, однако предрекаю, что мы снова встретимся здесь не позднее, чем через двадцать дней, когда ты уже будешь по горло сыта этой кишащей блохами Форчеллой, когда ради любой, самой грошовой покупки тебе придется выклянчивать чаевые в баре, а твой мопед, припаркованный под окном квартиры Фернандо, уже успеют угнать!

– Его зовут Фабио, – напоминаю я, надеясь принять участие в разговоре, но ни тот ни другая не обращают это внимания.

Вера, подобрав сумку, косится на меня, потом хлопает отца по плечу:

– Ты такой мерзкий, Фаусто, что мы рискуем и впрямь тебя полюбить. Ладно, спокойной ночи, еще увидимся, – и, вяло улыбнувшись, уходит, оставив в воздухе запах ячменного сахара.

43