Великое единство

с расчищенной от снега, уходящей к горизонту широкой бетонированной взлетно-посадочной полосой, и

рулежные дорожки, и главное — широкие асфальтированные полосы-улицы, по обеим сторонам которых

стояли самолеты-штурмовики. Сколько их здесь было — полторы, две сотни, а может быть, и больше?

Зрительное восприятие этого невиданного количества крылатых машин было неотделимо и от слухового: на различных режимах работали моторы многих, наверное, не менее третьей части, самолетов.

Один за другим «илы» выкатывались с отработочной линейки на рулежную дорожку, занимали свое

место на ВПП и, взревев мотором, уходили в небо сдавать последний свой экзамен на право воевать.

Но вот внимание фронтовиков привлекла одна машина. Она заметно отличалась от остальных «илов».

Сперва со старта донесся какой-то особенный, незнакомый голос мощного мотора, которому перед

взлетом дали полный газ. Затем по ВПП резво побежал, [168] быстро оторвался от полосы и тут же, энергично набирая высоту, скрылся в морозной дымке горизонта непривычного вида самолет.

— Глядите, братцы, а ведь это никак «мессер» полетел, — первым в шутку отреагировал капитан

Сироткин.

— Немного похож, — отозвался другой летчик. — Только «мессер» поменьше...

Фронтовики оглянулись на сопровождающего их инженера из военной приемки. А тот с улыбкой

разъяснил:

— Нет, товарищи, «мессеров» мы здесь не держим. А в полет ушел как раз тот самый самолет, за

которым вы прибыли, — штурмовик Ил-10. Вот сейчас мы подходим к участку, где отрабатываются эти

машины.

Короток ноябрьский день, и пока смотрели, щупали новый «ил», наблюдали за посадкой и заруливанием

на стоянку Ил-10, стемнело.

Из прилетевшего самолета степенно вылез солидный летчик-испытатель, не спеша снял парашют и

обстоятельно рассказал бортмеханику о замеченных им неполадках в машине.

— Интересуетесь новой техникой? — громко обратился он к фронтовикам.

От группы отделился старший и, подойдя к летчику, отрекомендовался:

— Группа летного и технического состава сто восьмого гвардейского штурмового авиаполка прибыла для

изучения и получения новых штурмовиков Ил-десять. Командир полка гвардии подполковник Топилин.

— Добре, — летчик широко улыбнулся и подал руку Топилину. — Подполковник Ломакин. Очень

хорошо, что вы прибыли за этими самолетами. Пора уже войскам осваивать новую замечательную

машину, да фрицев колотить на ней!

— Мощный мужчина, этот заводской летчик, пригодился бы в нашем полку, — заметил кто-то из

фронтовиков, идя с аэродрома.

— Боевой командир, — пояснил военный представитель, — Евгений Никитович Ломакин. Участвовал в

нескольких войнах, награжден орденом Ленина и другими орденами.

— Весь процесс переучивания нашего полка на заводе был спланирован и выполнялся в таком высоком

темпе и в такие сжатые сроки, что многие из нас частенько вспоминали о тех небольших передышках, которые порой выпадали на фронте, — улыбается А. А. Павличенко — бывший заместитель командира

108-го полка. — Зачастую, по ходу изучения агрегата самолета, группа во главе с преподавателем

направлялась в цех. Там летчики, инженеры и техники полка могли увидеть изготовление каждой детали

боевого самолета. [169]

Это были не значившиеся в учебном плане, но очень важные уроки. Здесь герои-фронтовики встречались

с героями трудового фронта, видели, как самоотверженно, хотя порой и с немалыми трудностями

работают в тылу советские люди.

— Нас поражало, — вспоминает один из летчиков 108-го полка, — что на большинстве рабочих мест в

крыльевом, фюзеляжном и других цехах трудились женщины и подростки лет четырнадцати —

шестнадцати. Они сосредоточенно сверлили и клепали конструкции, ловко орудуя пневматическими

дрелями и молотками. На всю жизнь запомнились нам их бледные, худые лица, их скромная одежда.

Независимо от пола и возраста, основная масса рабочих была одета в стеганые куртки и такие же брюки.

На ногах — тоже стеганые сапоги-чулки, поверх их — резиновые галоши-чуни. Как нам сказали, эту

одежду и обувь, так называемые ноговицы, изготавливали здесь же, в подсобных цехах завода...

Конечно, те летчики, кто бывал на заводе в 1942—1943 годах, замечали многие улучшения не только в

производстве, но и в облике людей, их физическом состоянии и одежде. Но все же отпечаток лишений

военного времени и теперь лежал на всем.

По инициативе командира эскадрильи Петра Железнякова летчики 108-го авиаполка стали

систематически выделять из своих пайков часть продуктов — сахар, консервы — и отдавать их

подросткам, работавшим в сборочном цехе завода.

Нормальная продолжительность рабочей смены составляла 12 часов, хотя подростки работали меньше.

По-прежнему действовал закон военного времени, о котором напоминали плакаты в цехах: «Не покидай

рабочего места, не закончив задания!»

Напряженный труд, царивший на заводе, захватывал всех. И каждый фронтовик почувствовал, что

именно его мысли высказал Топилин на партийно-комсомольском собрании полка, состоявшемся на

третий день их пребывания на заводе.