Великое кочевье

Карамчи, выронив чашку, стояла посредине аила. Сношеница бросилась к ней и заплакала.

- Злые духи навалятся на нас, болезни поселятся у нашего очага...

"Как бы не посмеялся Байрым надо мной да не похвастался бы перед сородичами, что он первый расправился с божками", - подумал Борлай, порывисто вскочил, сорвал со стен одну за другой ветхих кукол-кермежеков и торопливо засунул их в кожаный мешок с пожитками.

"Вот и все, - успокоил себя. - Никто больше не увидит..."

И тут же, окончательно осмелев, улыбнулся и вслух добавил:

- Нет ни Эрлика, ни Ульгеня! Горных духов тоже нет! Ни злых, ни добрых!

- Что ты болтаешь?! - вскрикнула Карамчи, от ужаса едва державшись на ногах. - Опомнись!

- Говоришь, нет. - Муйна повернула к нему заплаканное лицо. - А у самого-то смелости не хватило... Спрятал! Думаешь: посердятся боги, да зла не сделают... А мы-то, мы как жить будем?

- Ты все забыл, - укорила Карамчи и принялась напоминать: - Подземное царство, верхний мир, седьмое небо...

- Никакого подземного царства нет, - кричал Борлай громче прежнего. И верхнего мира тоже нет. Есть одна наша земля. Вот эта! - Потопал ногой. Спроси у Суртаева. Он по книгам все знает. Все!

2

Начался "старушечий месяц" - ноябрь: дни были настолько короткие, что старухи едва успевали обуться, а солнце ходило так низко, что старики говорили: "Куран носит его на ветвистых рогах".

Мягкий снег засыпал высокий перевал, и братья Токушевы с грустью думали, что всю долгую зиму они будут отрезаны от аймачного центра. В случае нужды никто не придет к ним на помощь, останется единственное: надеяться на свою силу и все решать своим умом.

Братья охотились в ближнем лесу и частенько приходили домой, волоча по снегу свою добычу - туши косуль и связки беличьих шкурок. Однажды вечером, приближаясь к своим аилам, они увидели всадников, спускавшихся с перевала. По круглой шапке из шкурки рыси, подаренной Борлаем, они издалека узнали передового. Это был Суртаев. Бросив в аилы свою охотничью добычу, братья на лыжах пошли навстречу; напряженно всматриваясь, пытались отыскать знакомые черты у остальных всадников. Федора Копосова, замыкавшего вереницу, они узнали по очкам. А в середине ехал явно незнакомый им человек в меховой шапке с опущенными ушами, в черном полушубке, подпоясанном таким широким ремнем, к каким командиры кавалерийских частей прицепляли шашки. Лицо у него было бритое, скулы широкие, словно у алтайца. Заметив лыжников, он стал понукать коня и, поравнявшись с Суртаевым, что-то спросил. Филипп Иванович утвердительно кивнул головой и улыбнулся, довольный предстоящей встречей, а когда братья подошли, сказал о незнакомом человеке:

- Это товарищ Грозин.

Токушевы были так удивлены и взволнованы нежданной встречей, что забыли поздороваться. Имя этого человека было известно во всех долинах Алтая. Одни произносили его с горячим уважением и преданностью, другие - с дикой злобой и проклятьями. Суртаев не однажды рассказывал про него. Во время войны с колчаковцами Грозин командовал партизанским корпусом. Потом он уехал в Москву, долго учился у мудрых людей, и партия велела ему заботиться об алтайцах-бедняках. Говорят, что он, Грозин, секретарь обкома партии, советует не кочевать, а остановиться на самой хорошей земле и построить избушки. Он даже обещает от государства машины, которыми можно пахать землю, косить и молотить хлеб.

Грозин спрыгнул с коня и поздоровался с Токушевыми, крепко пожимая руки. Остальные всадники тоже спешились и стали в кружок. Борлай спросил, как им удалось проехать через высокий снежный перевал.

- А видите - следы на снегу, - указал Суртаев. - Кто-то для нас проложил дорогу.

Токушевы только сейчас заметили впереди всадников следы и принялись рассматривать их.

- Проехали двое, - сказал Борлай.

- Да, - подтвердил его догадку Байрым. - И совсем недавно.

Все взглянули вдаль. Следы вели к одинокому аилу Утишки. Там, у столба, заменявшего коновязь, стояли заседланные кони.

- Узнайте, что за гости к нему пожаловали, - попросил Копосов. Видно, срочные дела - даже перевал не задержал.

Грозин начал расспрашивать о жизни стойбища и об охотничьем промысле: много ли белки в лесах, достаточно ли у охотников пороха и свинца, хорошие ли собаки, хватает ли соли, табака и чая.

- Утишке хватает, - ответил Борлай. - Он даже меняет на беличьи шкурки... А бедные охотники часто пьют одну воду.

- Где сейчас охотники? - поинтересовался Грозин. - Вернулись с промысла?

- Однако все в лесу. Белку еще стреляют, - сказал старший Токушев.

Грозин и Копосов озабоченно переглянулись. Суртаев поспешил успокоить их.

- Ничего, соберем всех, - сказал он и начал расспрашивать, где находится охотничий стан Токушевых и где промышляют белку их соседи по стойбищу.

Борлай коротко рассказал все и повернулся к Грозину.

- Надо в аил ехать. Маленько мясо варить, чай пить.

Через четверть часа гости сидели в аиле Борлая, на косульих шкурках, разостланных по земле возле жаркого костра. В казане варилось мясо.