Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты

В последнее время археологи пересматривают результаты многих раскопок и передатируют слои пожарищ и разрушений, относимых ранее к концу IV–V вв., VI в.[864]. Они констатируют, что гунны не нанесли Боспору и другим городам столь большого ущерба, Танаис при них возродился[865]. Культура населения Боспора не претерпела изменений в к. IV–V вв.[866], хотя он был под властью гуннов[867]. Лесостепь не была ими затронута[868], пострадали Черняховские поселения в степных районах Нижнего Поднестровья, в бассейне Днестра – Прута – Серета и Дуная[869].

Как ни скудны сведения позднеантичных авторов о хозяйстве гуннов, они не оставляют сомнения в том, что его экономической базой было скотоводство. Аммиан Марцеллин сообщает, что у гуннов много всякого скота, мясом которого они питаются[870]. В одном из вариантов легенды о появлении этих племен в Восточной Европе ведущую роль играет пастух[871]. Состав стада гуннов восстановить довольно трудно, так как ни один из писателей не останавливается на вопросе о том, какие виды скота они разводили. Вероятно, степные скотоводы не могли обойтись без овцы, дававшей мясо, шерсть, молоко, хотя ни в одном произведении IV–VI вв. она не упоминается в связи с гуннами. По данным археологии, кости барана иногда встречаются в гуннских погребениях[872]. В стаде было некоторое количество коз[873], может быть, коров[874], но преобладало конское поголовье[875].

Из источников ясно, что гунны занимались кочевым скотоводством. «Никто из них, – пишет Аммиан Марцеллин, – когда его спрашивают, не может ответить, где он появился на свет, будучи зачат в одном месте, рожден далеко оттуда и воспитан еще дальше…», так как «…все они без определенного места пребывания, без домашнего очага и закона или постоянных верований бродят всегда, подобно беглецам, со своими повозками, в которых они живут; там жены ткут для них отвратительную одежду, там соединяются с мужьями, там рожают и воспитывают до зрелого возраста детей»[876]. В связи с кочевым образом жизни первостепенное значение для гуннов имеет конь. Кочевники не разлучаются с ним с самого раннего детства: «Едва отнятый от груди матери ребенок станет на ноги, тотчас звонконогий конь подставляет ему спину»[877]. Греческие и латинские писатели отмечают привычку кочевников делать все, по возможности, сидя верхом на лошади[878], и часто сравнивают их с кентаврами[879]. Всю жизнь «…почти пригвожденные к лошадям, кстати тоже крепким, но безобразным, и по-женски иногда на них сидя, они исполняют свои привычные обязанности. Каждый из этого народа на них днюет и ночует, покупает и продает, и ест, и пьет, и, склоняясь к короткой шее животного, погружается в глубокий сон с различными сновидениями»[880]. В представлении гуннов конь является самым дорогим подарком[881]. В последний путь гунна сопровождает лошадь или, по крайней мере, ее шкура[882].

Какие-то племена, возможно, занимались охотой (и их тотемом была лань[883]) или она служила подсобным видом хозяйства. Из шкурок убитых животных они шили одежду, охотничья добыча шла в пищу[884]. Подспорьем в хозяйстве было и собирательство[885]. Земледелие этому народу неизвестно: «Никто из них не пашет и никогда не касается рукояти плуга»[886], «они избегают даров Цереры»[887].

Следует отметить, что те же занятия характеризуют хозяйство восточных хуннов, предков гуннов. Основу экономики этих центральноазиатских племен составляло кочевое скотоводство, они также занимались охотой. Несмотря на то, что археологические исследования немногочисленных постоянных поселений хуннов позволяют говорить о развитии примитивного земледелия, ученые связывают находки земледельческих орудий, зернотерок, зерен проса с китайскими перебежчиками и пленными[888].