Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты

По справедливому замечанию О.Мэнчена-Хелфена, нет никаких данных о территориальном делении «державы» Аттилы[973] В источниках нет сведений даже о просто определенной, оформившейся ее территории. Из сообщения, что один из приближенных Аттилы имеет «…несколько селений в Скифской земле…»[974], нельзя делать вывод, что «…общество основывается на территориальном делении»[975]. Вероятно, они принадлежали Бериху как часть военной добычи, как своего рода «кормление». Кстати, у вдовы Бледы тоже была деревня[976], но из этого не следует, что она управляла определенной областью. Трудно интерпретировать сообщение о владениях Бериха, так как из сохранившихся отрывков сочинения Приска не ясно, что он имеет в виду под «Скифией»: то ли содержание этого понятия традиционно – Северное Причерноморье и Приазовье, то ли это – вообще все, что подвластно гуннам. Первый вариант в данном контексте сомнителен, так как приближенный Аттилы вряд ли смог бы осуществлять контроль и получать доход с земель, столь далеко расположенных от главной ставки гуннов. Скорее можно предположить, что зависимые селения располагались где-то поблизости, в Подунавье. К тому же именно здесь археологи находят следы пребывания, вероятно, непосредственно зависевшего от гуннов и местного, и угнанного из византийских городов, и германского населения, которое должно было снабжать завоевателей продуктами своих хозяйств и, видимо, было лишено традиционных форм общественной организации (в частности, на левобережной придунайской равнине не обнаружены богатые погребения негуннской знати)[977].

Гунны политически господствовали над большим количеством племен, которых «…покоренных, они подчинили себе»[978]. В числе этих народов, освободившихся от зависимости со смертью Аттилы, были сарматы, аланы, многие германские племена: остроготы, скиры, гепиды, руги, свевы, герулы, а также неизвестные кемандры и садагарии[979]. Правилом гуннов, очевидно, было не вмешиваться во внутреннюю жизнь покоренных племен до тех пор, пока они подчинялись требованиям завоевателей. По свидетельству источника, наиболее важным (если не единственным) требованием было принудительное участие в дальнейших войнах гуннов[980]. Отряды воинов из различных племен сражались под предводительством своих вождей, что, возможно, практиковалось гуннами как своеобразная форма заложничества: «…толпа королей и вождей различных племен ожидала, подобно слугам, кивка Аттилы: куда бы только ни повел он глазом, тотчас же всякий из них представал перед ним без малейшего ропота, но в страхе и трепете, или же исполнял то, что ему приказывалось»[981]. Впрочем, некоторые из них, вожди наиболее сильных объединений, такие как гепид Ардарих и острогот Валамир, пользовались особым расположением Аттилы[982]. Не случайно решающую роль в восстании против наследников Аттилы, покончившем с властью гуннов, сыграл именно Ардарих[983], предводитель «…бесчисленного полчища гепидов…»[984], которые территориально располагались ближе (в Дакии), нежели остроготы, к главной ставке гуннов. Во времена господства гуннов политическая организация гепидов и остроготов не была разрушена[985], правящая верхушка этих племен не теряла своего привилегированного положения, сохраняла свою власть на местах: «…готским племенем всегда управлял его собственный царек, хотя и [соответственно] решению гуннов»[986], видимо, получая за счет участия в походах дополнительные возможности обогащения[987]. С большой долей вероятности можно утверждать, что подобное автономное положение было типично и для всех остальных подвластных гуннам племен, «…которые были угнетены равным образом»[988].

В источниках нет сведений о такой функции, приписываемой некоторыми исследователями λογάδες, как сбор налогов с зависимых областей[989]. Гунны, как и все прочие завоеватели, требовали с покоренных племен дань. Аттила, по словам Ромула, римского посла, «…не только скифов, но и римлян заставляет платить себе дань»[990]. Других подтверждений взимания относительно регулярных поборов с покоренных племен нет. В связи с этим некоторые ученые считают, что племена поставляли только воинов, а богатства гуннов росли лишь за счет военной добычи и дани с восточных и западных римлян[991]. Тем более речь не может идти о регулярных налогах, как о признаке сформировавшегося или формирующегося государства. Грек, встреченный Приском Панийским во время его посольства к Аттиле, отмечает как одно из преимуществ жизни под властью гуннов именно отсутствие налогов[992]. Широкое распространение военного грабежа и данничества, наиболее ярких проявлений внешнеэксплуататорской деятельности, способствовало замедлению темпов классообразования, консервации кочевого общества, так как его племенная организация использовалась в качестве орудия военно-политического господства над иноплеменниками, а не соплеменниками[993].