Великое посольство

Ивашка, впрочем, не очень-то и противился увлекавшей его волне. Он ошалел, охмелел от веселого шума, крика, говора. Его носило по всему майдану, от рядов к рядам, от балагана к балагану, от одной забавы к другой. Вот на площадке, обнесенной веревкой, кривляются фигляры, на другой глотают живых голубей, кроликов и ядовитых змей фокусники, на третьей, в кругу расступившейся толпы, обливаясь кровью, бьются насмерть два огромных барана, низко склонив закрученные в штопор рога; насмерть грызутся четыре волка, загнанные в деревянную клетку на колесах.

— Пойдем со мной, приятель, — слышит возле себя Ивашка родную, хоть и коверканную, речь. — Я тебя повеселю.

Ивашка оглядывается: перед ним стоит полный человек в персидской одежде.

— Повеселишь? — усмехнулся Ивашка. — А ты кто такой будешь? И откудова по-нашему говоришь?

— Люблю русских, — сказал тот усмехаясь. — Я в Москве был, по купеческому делу. Хочу тебя вином угостить.

— Что ж, дело хорошее, — обрадовался Ивашка. — А не врешь?

— Для чего врать! Сам увидишь. — Незнакомец повел рукой в сторону низкого строения, стоявшего посреди майдана. — Вот кабак, там и угощу.

— Ну, веди, будь по-твоему, да только без обману, не то…

Ивашка показал незнакомцу кулак и, недолго думая, последовал за ним.

31

Кузьма сразу заметил, что Ивашку относит в сторону от своих, но думал, что у того хватит силы пробраться обратно. Когда же, оглядевшись, убедился, что Ивашки все нет и нет, то встревожился не на шутку, зная легкий Ивашкин нрав. Да и не хорошо посольским людям ходить врозь: город большой, неведомый…

— Как увидите Ивашку, тотчас скажите! — наказал он своим. — Того гляди, загуляет, не оберешься беды.

Незаметно к посольским людям приблизился какой-то простолюдин. Он внимательно оглядел их, остановил взгляд на Вахрамееве, легонько, с почтительностью, тронул его за рукав и тихо сказал что-то на своем языке.

— Чего тебе? — сердито нахмурился Вахрамеев.

Тот, пугливо озираясь по сторонам, опять сказал по-своему. Казалось, он не то просит Вахрамеева о чем-то, не то остерегает его.

— А ну, перетолмачь! — Кузьма подтолкнул Серегу к персиянину. — Чего ему надо?

— Господин московский посол, — быстро перетолмачил Серега, — мой господин велел сказать тебе: будь осторожен. Есть сильные люди, умышляющие против тебя и твоих людей…

Вахрамеев важно оглядел персиянина.

— Передай ему, — строго сказал он Сереге, — что я родич князя-боярина, великого царского посла. Ишь, кого вздумал пугать!

Серега бросил на Кузьму короткий взгляд и промолчал. Да уж некому было и пересказывать слова Вахрамеева: персиянин, испуганный, верно, нежданным отпором, пытался скрыться в толпе. Но Кузьма живо схватил его за ворот.

— Пусть скажет, — кивнул он Сереге, — кто послал.

— Отпусти меня с миром, — ответил персиянин. — Я сказал послу со слов моего господина: будь осторожен. Разве станет враг, умышляющий злое, предостерегать того, кому готовит козни?

Кузьма пристально поглядел на персиянина, помедлил и отпустил его ворот. Тот слился с толпой и исчез.

— Пошли назад на подворье! — И Кузьма двинулся вперед, разрезая толпу, как остроносый струг воду. Остальные — за ним. Только Вахрамеев заартачился: видно, не вдоволь еще покрасовался в богатом своем наряде.

— Не пойду! — злобно крикнул он вдогон Кузьме. — Ишь, кого слушаться вздумали.

Кузьма остановился на его голос, обернулся.

— Смотри, Вахрамей, мы не поглядим, что ты родич боярский, враз окоротим… — И грозно примолвил: — Не шутки шутим, государское дело справляем.

А Петр Марков, кречетник, подойдя к Вахрамееву, крепко подтолкнул его в бок: ступай, мол!

И Вахрамеев, как побитый пес, недовольно ворча, последовал за всеми.

Когда посольские люди выбрались из майдана, к ним подошел все с тем же стариком переводчиком высокий черноглазый человек в европейском платье, при густых черных усах и такой же бороде. Видно, он давно следил за посольскими людьми и ждал только удобного случая, чтобы заговорить с ними. Он подошел к Вахрамееву, прельщенный, верно, его богатым нарядом.

— Господин посол, — заговорил было с его слов переводчик. — Господин португальский купец Эса Мендеш…

Но Вахрамеев как-то вдруг обиженно сморщился и указал пальцем на Кузьму.

— Вон ему, смерду, говори, — крикнул он визгливо. — Я тут не при деле!

Иноземец равнодушно отвернулся и отвесил поклон Кузьме.

— Господин посол, — снова заговорил переводчик. — Господин португальский купец Эса Мендеш почитает своим долгом предупредить господина московского посла: посетившие не столь давно посольское подворье голландский и английский купцы есть не кто иные, как грязные воры, гнусные прелюбодеи, смердящие псы, иудино отродье, каиново семя. О сем господин Эса Мендеш почтительнейше просит вас, господин посол, передать в Москве…

— Постой, постой! — Кузьма сердитым жестом руки прервал гладкую речь переводчика. — Не ему говорить, не мне слушать!..

Кузьма сделал знак своим и зашагал прочь. Только свернули они в тихую, узкую улочку, ведущую с майдана, как кречетник крикнул:

— Ой, никак Ивашка, да еще хмельной!