Великолепная Софи

Но леди Омберсли, обнаружив у Амабель учащенное сердцебиение, была целиком поглощена уходом за младшей дочерью и не обращала внимания на остальных. Зная о деликатном состоянии нервов своей родительницы, Сесилия не решилась взвалить на нее еще и свои неприятности. Она ограничилась сообщением о том, что письмо из Лейси-Мэнор вынудило Софи в спешке отправиться в Суррей, а поскольку она, Сесилия, сочла, что кузине негоже оставаться в заброшенном доме одной, то решила немедленно отправиться вслед за ней для того, чтобы или убедить ее вернуться в Лондон, или составить ей компанию. Когда же леди Омберсли позволила себе выразить некоторое удивление, Сесилия намекнула ей, что Софи поссорилась с Чарльзом. Эта новость привела леди Омберсли в отчаяние, но отнюдь не удивила. Она слишком хорошо знала острый язык своего старшего сына! Она не допустила бы ничего подобного и сама отправилась бы за Софи, если бы Амабель не занемогла. Мысль о том, что дочь пустится в путь в одиночестве, пришлась ей не по нраву, но услышав о том, что мисс Рекстон намерена составить ей компанию, она вновь успокоилась и дала разрешение на поездку.

Тем временем мисс Рекстон, сидя в библиотеке, наспех писала письмо матери и не смогла удержаться от искушения начертать несколько слов своему жениху. Вот теперь наконец-то Чарльз осознает всю порочность характера своей кузины и великодушие своей невесты! Она вручила обе записки Дассету, распорядившись доставить их немедленно, и вскоре уселась в дорожную карету Омберсли со счастливым чувством осознания выполненного долга. И даже раздражительность и обидчивость Сесилии не смогли поколебать ее самодовольства. В то время как мисс Ривенхолл никогда еще не пребывала в столь дурном расположении духа! На нравоучительные тирады своей спутницы она давала односложные ответы, порой граничащие с грубостью, а когда пошел дождь, оказалась настолько бесчувственной, что наотрез отказалась разложить откидное место в карете и предоставить его лорду Бромфорду, который понуро скакал позади, подняв воротник пальто. С его лица не сходило страдальческое выражение. Мисс Рекстон заметила Сесилии, что было бы очень кстати, если бы один из форейторов повел лошадь его светлости в поводу, а сам он перебрался бы в карету, но Сесилия в ответ лишь выразила надежду, что этот несносный зануда подхватит воспаление легких и умрет.

Часом позже Дассета повергло в замешательство, совершенно неуместное для мужчины его положения и достоинства, прибытие на Беркли-сквер второй почтовой кареты. В этот наемный экипаж были впряжены четыре взмыленные лошади, а коляска оказалась забрызганной грязью по самые ступицы колес. Несколько сундуков и чемоданов были привязаны не только сзади, но и на крыше. Первым из экипажа выпрыгнул человек в строгой одежде и, взбежав по ступенькам особняка Омберсли, принялся названивать в дверной колокольчик. К тому моменту, как привратник открыл дверь, а к входу подошел Дассет, чтобы приветствовать вновь прибывших, из кареты на землю неторопливо сошла куда более внушительная фигура и, швырнув несколько монет форейторам и обменявшись с ними шутливыми замечаниями, неспешно прошествовала к самой двери.

Дассет, который впоследствии описывал экономке свое состояние как крайне потрясенное, смог лишь пробормотать, запинаясь:

– Д‑добрый в‑вечер, сэр! Мы… мы не ждали вас, сэр!

– Я сам от себя не ожидал, – ответил сэр Гораций, стягивая с рук перчатки. – Чертовски славная поездка! Провел в море ровно два месяца, и ни днем больше! Скажите своим людям, пусть занесут все мои пожитки в дом! С миледи все в порядке?

Дассет, помогавший ему снять длинное пальто с пелериной, ответил, что ее светлость чувствует себя настолько хорошо, насколько этого можно ожидать.

– Вот и отлично, – заметил сэр Гораций, подходя к большому зеркалу и одним-двумя движениями ловко поправляя шейный платок. – Как поживает моя дочь?

– Полагаю… полагаю, мисс Стэнтон-Лейси отличается завидным здоровьем, сэр!

– Да, как всегда. Где она?

– Сожалею, сэр, но мисс Стэнтон-Лейси уехала из города, – ответил Дассет, который с готовностью и удовольствием обсудил бы загадочное исчезновение Софи с кем угодно, только не с ее отцом.

– Вот как? Что ж, проводите меня к ее светлости, – велел сэр Гораций, демонстрируя, по мнению дворецкого, прискорбное отсутствие интереса к местонахождению своей единственной дочери.

Дассет провел его в гостиную и оставил там, отправившись на поиски горничной миледи. Поскольку Амабель только что уснула, то не прошло и нескольких минут, как в гостиную поспешно вошла леди Омберсли и буквально бросилась на широкую грудь брата.

– О, мой дорогой Гораций! – воскликнула она. – Как же я рада тебя видеть! И с крайним сожалением… Но ты все-таки дома, живой и здоровый!