Великолепная Софи

– Мой юный друг, смотрите, сколько вашей душе угодно, только возьмите свечу, прошу вас!

– Сэр Винсент, – начала Софи, и в ее глазах зажегся воинственный огонек, – будь я мужчиной, вы бы дорого заплатили мне за это предательство!

– Дорогая Софи, вы стреляете лучше, чем девять из десяти знакомых мне мужчин, так что если кто-либо из нас потрудился захватить с собой пару дуэльных пистолетов…

– Никто, – решительно вмешалась маркиза, – не будет стрелять из пистолета, потому что пальбу я ненавижу больше всего. Кроме того, у нас есть куда более насущная задача: необходимо приготовить ужин!

– Полагаю, вы правы, – с сожалением сказала Софи. – Человек должен есть! Но теперь я понимаю, насколько дальновидным оказался мой кузен Чарльз, когда предупреждал меня о том, чтобы я не имела с вами категорически никаких дел, сэр Винсент! Я и подумать не могла, что вы нанесете сэру Горацию столь подлый удар в спину!

– В любви и на войне, дорогая Софи, все средства хороши! – напыщенно изрек он.

Она с трудом сдержала язвительный ответ, уже готовый сорваться с ее губ. Он улыбнулся понимающей улыбкой, подошел ближе, взял ее за руку и негромко сказал:

– Подумайте немного, Юнона! Мне победа требовалась гораздо больше, чем сэру Горацию! Разве я мог устоять?

– «Amor ch’a null’amato amor perdona»[110], – мечтательно продекламировал мистер Фэнхоуп, который после странствий по холлу снова оказался в пределах слышимости.

– Именно так, мой поэт! – радушно откликнулся сэр Винсент.

– Нужно будет попросить мисс Рекстон, чтобы она перевела для меня эти строчки, – сказала Софи, – но если они означают то, что я думаю, то это не так! Впрочем, нет ничего более глупого, чем поднимать шум из‑за того, что невозможно исправить, поэтому я больше ничего не скажу. К тому же мне нужно подумать о более важных вещах!

– Воистину, – согласилась маркиза. – Я знаю способ, как приготовить только что убитую курицу, посему сейчас сэр Винсент немедленно убьет для меня двух кур – ведь эта женщина говорит, что кур у нее в избытке, – и тогда я буду довольна.

С этими словами маркиза вместе с миссис Клаверинг удалилась на кухню, величественно подметая пол своим шлейфом из тонкого муслина и вздымая при этом густые клубы пыли. Софи и сэр Винсент последовали за ней, и, поскольку мистер Фэнхоуп к этому времени уже обнаружил библиотеку и при свете свечи отправился инспектировать книги, лорд Чарлбери остался один. Но вскоре к нему присоединился сэр Винсент, который вошел в холл, держа в руках покрытую паутиной бутылку и несколько бокалов.

– Шерри, – сообщил он, ставя бокалы на стол. – Если мне суждено стать куриным палачом, то я должен сначала подкрепиться. Однако я надеюсь уговорить смотрителя совершить убийство вместо меня. А как вы умудрились поранить руку?

– Софи прострелила ее навылет, правда, кость не задета, – ответил его светлость.

– В самом деле? Нет, вы только посмотрите, какая мужественная женщина! Полагаю, у нее были на то причины?

– Совсем не те, о которых вы подумали! – парировал Чарлбери.

– Я никогда не сужу о других в меру общепринятой испорченности, – заявил сэр Винсент, осторожно и тщательно протирая горлышко бутылки, после чего принялся разливать вино по бокалам. – Во всяком случае, не тогда, когда речь идет о Великолепной Софи. Вот, угощайтесь! Одному Богу известно, сколько оно пролежало в подвале! Полагаю, мы не будем пить за ваше счастливое бегство с возлюбленной?

– Боже милостивый, нет, конечно! – ответил Чарлбери и побледнел при мысли о такой возможности. – Я обожаю Софи – совершенно искренне и беззаветно! – но сохрани меня Господь от женитьбы на ней!

– Если уж не Господь, то Ривенхолл – наверняка, – заметил сэр Винсент. – А вино очень даже недурное. Смотрите, не прикончите бутылку до моего возвращения и не тратьте вино на поэта!

Он вновь удалился вальяжной походкой, надеясь со стороны понаблюдать за экзекуцией в курятнике, а лорд Чарлбери, вознося молчаливую благодарность своей раненой руке, налил себе второй бокал шерри. Вскоре из библиотеки вышел мистер Фэнхоуп, держа в руках изъеденный молью том. Он благоговейно продемонстрировал книгу его светлости и сказал:

– «La Hermosura de Angelica»[111]! Никогда не угадаешь, где можно наткнуться на настоящее сокровище. Я должен показать ее маркизе. Кому принадлежит этот прелестный дом?

– Сэру Горацию Стэнтон-Лейси, – с некоторым изумлением ответил Чарлбери.

– Наверное, само провидение привело меня сюда. Не могу представить, почему бы еще я здесь оказался, да это и не имеет значения. Когда я увидел Софи, стоящую в дверном проеме, с лампой, поднятой высоко над головой, пелена спала с моих глаз и все сомнения рассеялись. Меня ждут на ужин, но я не поеду.

– Разве вам не кажется, что вы должны вернуться в город, чтобы уважить пригласивших? – спросил его светлость.